— Да.

Ксюша нервно пересыпала в жестяную банку чай по бабушкиной просьбе, но так как руки дрожали, чаинки сыпались мимо, разлетались по столу.

— От кого только? — спросила баба Дуся осторожно, косясь на внучку. — Ты же тут первый день…

— Не знаю!

Ксюша с диким грохотом поставила банку на столешницу и, задрожав, вдруг расплакалась.

— Ох…

Бабушка подошла к ней, обняла, молча и сочувственно погладила по спине. А она всё плакала, навзрыд, как какой-то подросток, и с позорными подвываниями…

И сама не понимала, почему.

Поняла потом, уже вернувшись к себе в комнату. Поставила альстромерии на письменный стол, постояла возле них, задумчиво перебирая пальцами листья и лепестки.

?блегчение. Она плакала от облегчения…

— Пап… А что ты собираешься делать? — спросила Настя робко, когда они прилетели, доехали до гостиницы и заселились в «люкс». В номере было целых три комнаты, терраса и роскошная ванная. Но Игоря сейчас больше всего на свете интересовала кровать.

— Спать, Настя, — ответил он, сдёргивая покрывало. — Я буду спать здесь, ты — во второй спальне, а Роман — в гостиной. Я сейчас же лягу, а вы сходите поужинать.

— Я не про это. — Дочь замялась, но продолжила: — Что ты собираешься делать… с Ксюшей?

— Настя, — Игорь взглянул на неё с усталой укоризной, — опять ты за своё? Я сам разберусь.

— Пап, я знаю. Я знаю, что сам! Я просто переживаю… Я не буду вмешиваться, честно!

Настя действительно выглядела очень обеспокоенной, поэтому он всё же ответил:

— Пока ничего. Ксюше нужно время, чтобы подумать хорошенько. И пока я просто буду ей что-нибудь посылать каждый день. А через пару дней… мы поговорим.

Дочь кивнула.