— Да. Я так приказал. У неё имя есть. Язык обломается назвать?

— За Ариной, — исправляется моментально. — Девочка слышала… разговор Арины и Мадины.

— Мадины? — удивляюсь. — Какого хера она не в углу сидела?

— Не знаю, господин. Но разговор был не самым… приятным. Арина хвалилась родством с Порохом, вашим врагом.

Внутри вулкан сразу же закипает. Эмоции бьют набатом. Дурные. От одного только слова — Порох — взорваться хочется, как долбаной бомбе над Хиросимой. Чтобы всё, к хуям, в фарш. Без остатка.

— Хвалилась? — скалюсь. — Быть не может. Я по камерам сам посмотрю.

— В саду, — качает головой Арес. — Камеры лишь по периметру. Не все участки видны. Тот участок лишь немного захватывает, звук не пишется…

— Не понял… На моей территории может всё, что угодно — всякая хуета твориться… Всякая гнида в щель пролезть? Так, что ли? — напираю. — Почему?

— Территория оснащена. Охраняется. Камеры, вооружение, собаки. В-в-вы же знаете, — Арес назад отступает, боясь, что по нему злостью долбануть может.

— Рот захлопни. Чтобы уже завтра камеры везде были понатыканы. Везде. Чтобы муха без моего ведома даже не срала.

— Хорошо. Прошу прощения. В доме чужих не бывает, поэтому сад не везде просматривается — затратно и не совсем целесообразно, — оправдывается Арес. — Так специалисты сказали, — добавляет и опускает лицо взглядом в землю.

— Значит, других найди. Тех, кто выполнит всё, что надо, и язык свой умный в жопу засунет, сделав всё молча!

— Хорошо. Всё будет сделано, господин, — отчитывается Арес. — Сегодня вас ждать?

— Нет. Дела есть.

С Нино надо будет поговорить. Арес слишком много на себя берёт. Старается ради семьи, которой был предан. Но одного не понимает — семьи больше нет. Есть я — обрубок от неё. Мои интересы — иные. И сейчас они вразрез с семейными идти начинают.

Как будто свернул не туда — и только глубже с каждым часом увязаю.

— Опасаясь навлечь ваш гнев, всё же скажу. С Исаевыми вам сейчас невыгодно ссориться, — после непродолжительного молчания говорит Арес. — Исаевы сделали выгодное предложение. Брак с Мадиной даст преимущества. Ваш отец бы сейчас согласился на него…

Разворачиваюсь, едва не проделав в горделивом старике дыру взглядом.

— Мой отец… совершил немало ошибок. Одна из них стоила жизни всей семье. Не говори мне про него, — раздражённо бросаю. — Старый, не капай мне на мозг. Сам разберусь.

Покидая территорию дома, бросая взгляд на окна. За одним из них — дочка Пороха. Желание увидеть её разъедает кровь, направляет мысли не в том направлении. Дурным становлюсь. Пальцы чешутся волосы её на кулак намотать и в горло засадить. Хочется узнать, что она своим языком Мадине сказала, и выдолбить хуем все, до последнего, слова похвальбы о её отце.