— Что значит всё? А дальше что было?

— Я вырубился. Без сознания долго провалялся. Третий остался. Ему удалось Пороха повязать и даже доложить. Но только ему это не помогло. Порох сумел вывернуться. Нас ни с чем оставить. Дорога трупами устлана была, но он сумел вывернуться. Всё-таки.

Я сравниваю слова Ризвана с тем, что он раньше мне как-то рассказывал.

— Тот… Ты говорил однажды про мента, который Пороха заковал и думал о повышении. Это третий, оставшийся в живых?

— Скорее, в мёртвых, — поправляет меня Ризван. — Да, это он.

— А с тобой что стало?

— Да ничто. Чудом выкарабкался. Меня в больницу доставили. Я там без сознания с декабря до марта валялся. Чудо, что не отключили и не выбросили, ведь это в порядке вещей у нас. Очнулся. Понял, что меня уже выперли с ментовки. Но я шефу о грузе всё-таки доложил. Ориентировку дал. Не знаю, на что надеялся. Бараном был. Шеф только поржал, как конь, и на дверь мне рукой указал. Сказал, что грузом Пороха был ребёнок. С дитём он драпал, когда его прижали отовсюду. Но младенец тормозил его сильно. Так что Порох решил груз скинуть. В сумке спортивной. Вот так, Арина… — вздыхает. — Тельце только по весне нашли. Незадолго до моего выхода из комы. Нашли, всё по бумагам оформили, похоронили. Могила есть. Я сам всё проверил. Своими глазами видел.

Морозом сильным меня продирает так, что срывает кожу. До мяса оголяет. До нервного приступа. Истощение моральное. Пустота. Гул только в голове. И злость. Не на этого мужчину, а на того, кто зачал меня. Отцом назвать его язык не повернётся — на корню обломается.

Сбросить груз. Плохо мне от слов Ризвана становится. Я — груз. Обуза. Лишняя. Помеха.

Теперь понятно, почему Порох Зверя вывести на эмоции пытался — не нужна я ему. Плевать, что со мной станет. Даже если бы Зверь меня при нём драть в отместку начал, Порох лишь бы посмеялся. Голосом тихим прошелестел, что ему плевать — и всё на том.

Глава 78. Арина

Глава 78. Арина

— Тебе снятся глаза мертвецов? — внезапно спрашивает Ризван.

Садится в кресло напротив и плечи опускает широкие, понурым становится. Усталым и очень взрослым. Почти стариком. Может, не старик он ещё по возрасту — мужчина сильный и мощный, а по опыту и тоске в голосе — дряхлый совсем, видевший так много, что впору просить стереть свою память у создателя.

— Каких мертвецов?

— Тебе — не снятся, конечно же. Мелкая ты. Вреда никому не причинила. А я потом, как детей крохотных видел, в глаза им смотреть не мог. Они мне снились. Мёртвыми. Остекленевшими. И ведь я не знал, как тот самый груз выглядел. Только возраст. Пол. Имя. Но всё равно снится. Потому что когда полудохлый подельник Пороха наводку дал, я мог одного из нас направить. За грузом. Проверить. Но не сделал, не знал, что у Пороха ребенок имеется. И тем более подумать не мог, что он с ним драпанет прочь. И результат — оттаявший подснежник по весне. Но замёрзший намертво.