— Итак, что мы имеем?

Мы имеем двух упертых мужиков, и оба близкие мне люди. Вопрос: кого убить первым? Ощерившись, я обвела взглядом двор подруги. Сначала найти, а потом убить обоих разом, чтобы не тревожили мои бедные нервы. Гады.

— Дядя Ваня, — проворчала я себе под нос, все-таки отыскав первую жертву.

Ну, неужели нельзя дать мне самой выстроить свою жизнь? Почему надо во всё совать нос? Я люблю, меня любят, и в этом я ни капельки не сомневаюсь. Ну, зачем всё портить?

— Стоп.

Я остановила свой бег по кругу и набрала номер такси. Надо с чего-то начать, например, нагрянуть в гости к Колчановскому и посмотреть, что там происходит, если, конечно, происходит. Мог дядя рвануть к нему? Запросто. Он уже всё знает о моем шефе, успел собрать информацию за неделю, что прожил без меня в моем доме. С кем и куда я уехала — дядя Ваня знал уже через пять минут после того, как его громилы взломали дверь моей квартиры. Портрет в рамочке-сердече никуда не делся, он стоял на журнальном столике, так что выяснить, кого это я увековечила, труда не составило, достаточно было навести справки о компании, где я работаю и ее владельце. Дальше дело техники, связей и любознательности дяди Вани. Так что когда мы сели с ним за стол переговоров, передо мной уже лежало целое досье, нарытое службой охраны господина Кольцова.

Скажу честно, листала его я с замиранием сердца, опасаясь, что увижу что-то, чего не знаю, или обнаружу ложь в словах Кости. А потом готова была разрыдаться от стыда и злости. Стыд перед Колчановским за недоверие, и что все-таки начала читать нарытый дядей материал. А злость на родственника за то, что ввел в искушение и опять творил, что хотел, не спрашивая моего мнения и разрешения.

— И? — спросила я, глядя на дядю, когда закрыла папку.

— Не удивлена? — полюбопытствовал он.

— Я всё это знала, — я отодвинула папку и встала из-за стола. — А если бы и не знала, то всё это уже прошлое, и мне нет никакого дела до того, что он творил в двадцать лет. Может, вспомнишь, чем сам занимался в его годы, Ваня Бур?

— Ладно, уела, — усмехнулся дядя. — Был косячок. Его опекун тоже начинал бурно.

— А кто тогда начинал иначе?

— Верно. Но он бабник, часто меняет женщин, — пошел с другой карты родственник.

Я вздохнула и покачала головой. Привлекательный свободный мужчина, финансово не обижен. Почему он должен быть затворником? Подруги у него менялись достаточно часто, Костя к ним не привязывался, потому никем не дорожил. Была какая-нибудь Анжела, сменилась Снежаной, затем Лизой. Статусная девушка для определенных нужд и времяпровождения — обычное дело, таких и у дяди полная пригоршня. Я всё это знаю.