— Сама такая. Помру, даже не вздумай на моей могиле каяться, я тебя из принципа слушать тогда не стану. Пусть тебе будет стыдно.

А мне было стыдно. Правда, не из-за Лёлика, на нее я почти обиделась, потому что она не выполняла функции жилетки. А мне было себя жалко, и… стыдно. Перед Костей. Но он этого еще не знал, мы пока не успели нормально пообщаться после прилета. Сначала я его выставила и легла костьми под дверями, чтобы они с дядей Ваней не состыковались раньше, чем я проведу беседу с одним и не придумаю, как красиво прикрыть свой обман перед вторым. Ну, в общем, да, мне просто было стыдно.

Я рвала на груди рубашку, с надрывом требуя быть со мной откровенным. Обижалась, сбегала, тянула клещами то, без чего, по здравому размышлению, могла бы обойтись. И когда он открылся, поделился тем, о чем сам не хотел вспоминать, я так и осталась со своим откормленным тараканом в голове, продолжая его лелеять. А когда мой секрет открылся таким неожиданным образом, я запаниковала.

— Он же мне про себя всё! А я даже ни полсловечка, — похлюпала я носом, давя на жалость упертой Лёльке. — Ну и чего испугалась, спрашивается? Ну, был бы бонус, а я что?!

— Что? — мрачно вопросила Лёлик.

— Ни-че-го, — закончила я, трагически понизив голос.

— Девочки, вы там отдыхаете? — возник в дверном проеме подругин муж.

— Да ты что?! — округлила глаза Лёлька. — У нее же дядя Ваня приехал! Я не враг нашему с тобой здоровью и нервам. Трезвость — норма жизни.

— Тогда откуда этот театральный надрыв? — спросил самоубийца Толик, глядя на нас с любопытством.

— Да что б ты понимал, хомо мужикус, в тонкой душевной организации женщины! — возмутилась его жена. — Бери свой каменный топор и чеши отсюда за мамонтом!

— Действительно, Толик, — проворчала я. — Не разобравшись, сразу ярлыки вешаешь. Тут трагедия всей жизни, а ты…

— Понял-понял! — поднял руки человек-мужик. — Надрывайтесь от души, я в ваши тонкости не полезу. Так вообще без мозгов остаться можно. Я к Димону.

— Не пить! — грозно напутствовала мужа Лёлик.

— Да понял же, говорю, — донеслось от двери.

— С моим споются, как пить дать, — мрачно возвестила я и вздохнула «с моим…». Звучит-то как!

— А он-то тебе, что рассказал? — на волне моего умиления вплыла в сознание подруга, и я отмахнулась:

— Да неважно. Главное, что я его доверие вроде как обманула. Он, значит, душу нараспашку, а я ему фигу с маслом.

— Драматизируешь, — фыркнула Лёлька. — Дядя все недомолвки окупит.

— Дело не в дяде, и не в его деньгах, дело в доверии, — вздохнула я. — Думаешь, поймет?

— Если любит, поймет и простит, — кивнула подруга и заныла: — Ну, скажи-и-и…