- Еще два? - спросил он с надеждой, сканируя мое нижнее белье.

- Как минимум, - засмеялась я.

- В смысле?

- Еще сережки есть. И цепочка, - поправила кулон на груди, отправляя его в ложбинку. Взгляд Назарова нырнул следом.

- Так нечестно, - возмутился он.

- Давай-давай, - не желая слушать возражения еще громче засмеялась я. - Привыкай. Тебе скоро в армию.

Стас недовольно выдохнул, потом вдохнул, задерживая дыхание, крякнул даже при этом слегка. Жилы на его руках вмиг натянулись, мышцы напряглись, в районе груди даже перекатились немного от натуги, пресс сжался.

Я тоже притихла. Затаившись и откровенно разглядывая практически голое мужское тело, плотоядно зависла. Сердце в предчувствии неумолимо надвигающегося бесстыдства сладко заныло.

«Не пройдет и пары минут, как эти же мышцы так же будут от нагрузки каменеть, но уже нависая надо мной», - мысли невольно еще больше распалили желание.

«Восемь, девять», - Стас за один присест, рывками вытянул еще два раза и спрыгнул на пол:

- Всё! - победно заявил он, не желая принимать за одежду мои золотые украшения. С самодовольной усмешкой двинулся ко мне.

- Нет-нет-нет, так нечестно, - теперь уже завопила я. Представляю, каково было слушать сестре Назарова в полночь наши визги и хохот, но мы вошли в кураж и, казалось, одни существовали в этом мире. Счастливом мире беззаботных влюбленных.

- Все честно. Как договаривались. Снимай, - настаивал Стас.

- Нет, - сквозь смех ломалась я, - еще два раза. Ста-а-ас. Не-е-ет, - хохотала я теперь от щекотки.

- Сам тогда сниму, - с помощью затискавшего меня парня мои кружева надолго на мне не задержались, а я только на словах вредничала, сама же млела и пьянела еще больше от нескромных касаний и ласк.

А потом буквально в один момент наша безбашенная игривость вдруг пропала. Улетучилась, превратилась в пшик одним лишь поступательным движением. Раз и, прерывисто выдохнув, мы притихли. Я задышала часто-часто. Взгляд Назарова, я видела, самодовольно оценил это мое вздымание грудной клетки, и тут же переместился на мои глаза. Заглядывая в них, он без труда считывал отражающиеся в них чувства: желание, наслаждение и несомненно любовь. Да, ее я не могла больше скрывать. Она так и выпирала из меня, рвалась наружу с каждым частым вздохом, плескалась в хмельных затуманенных глазах. Мои губы жадно потянулись к губам. Но те не поддались, лишь растянулись в улыбке и едва слышно прошептали:

- Нравлюсь? - и не поймешь то ли вопрос это прозвучал, то ли констатация факта.

- Да, - так же тихо и интимно шепнула я в ответ. - Очень. Люблю тебя.