После чего стало еще слаще. Любовь перестала вырываться из меня, а просто растеклась теплотой внутри и угомонилась. Вкусные губы наконец поцеловали меня, томно и тягуче, а шепот своей нежностью укачал:

- Я ведь могу поверить.

- Поверь, - ни на секунду не засомневавшись, разрешила я.

- Любишь?

- Люблю.

- Люблю.

И снова меня накрывала сладость, такая вязкая, засасывающая в уют и негу. Наши тела выразительнее слов рассказывали о томящихся в них чувствах. Мы отдавали себя друг другу самоотверженно, бескорыстно, до конца.

Правильно, кто в такой момент думает о чем-то земном и материальном? Дай бог, вообще о чем либо задуматься. Кстати, Стас оказался более здравомыслящим, нежели я.

Он внезапно остановился, снова всматриваясь мне в глаза - в душу, в остатки разума. Существовали ли они? Нет — ни грамма не осталось. Однозначно он их там не обнаружил.

- Мы не предохраняемся, - заявил мне вдруг и снова уставился, дотошно исследуя мою реакцию.

- Как будто в первый раз, - хмыкнула я, похотливо потягиваясь.

- Доверяешь? - Стас, двинувшись во мне, отозвался на мою похоть.

- Да, - вырвался из меня не самый мудрый ответ, но зато очень страстный.

- Зря, - донеслось до меня.

Конечно зря. Стасик — это самый последний на кого можно положиться в данном вопросе. Уж чего-чего, а промашку устроить он мог на раз-два. Я все это прекрасно знала, но на его замечание о моей легкомысленности лишь пожала плечами.

- Ну и что, - смело заявила.

Честное слово, на тот момент мне было абсолютно все равно. В предоргазменном бреду я совершенно не против была заиметь маленького лопоухого младенца. Любовь напрочь перекрыла мне доступ к мозгам.

- Родишь? - засомневался Стас. Это мое заявление ввело его в еще большее недоумение, чем признание в любви.

- Да, - расплылась в улыбке.