— Чего ж непонятного? — Дрон отвернулся.

— Юр, ну ты чего, обиделся?

— На тебя, солнце моё, обижаться совершенно невозможно, — Дрон снова уткнулся носом ей в волосы. — Ты у нас с Лёхой явление уникальное. Тебя беречь надо и пылинки с твоей персоны сдувать.

— Ага, — хихикнула Светлана. — И повесить на шею табличку с текстом “музейный экспонат, начало двадцать первого века, руками не трогать”.

— На самом деле тебя руками трогать можно? — повеселел Дрон.

— Ещё спрашиваешь. Тебе, Юр, можно. В меру… в меру… — задушено пробормотала она, внезапно стиснутая его ручищами.

Напряжённость, неловкость ситуации исчезла почти моментально. Они снова были лучшими друзьями. На правах лучшего друга Дрон, провожая даму после танца к столу, полюбопытничал:

— Как там твой хороший человек поживает?

— Какой? — Светлана притворилась непонимающей.

— Тот, что на работе. Думаешь, у меня и память трубой отшибли?

— Ничего я не думаю, — попыталась уйти от прямого ответа Светлана.

— Солнце моё, не юли. Всё равно притворяться не умеешь.

— Нормально он поживает, — сдалась Светлана.

— Какие-то подвижки в ваших отношениях есть?

— Какие-то есть. Юр, — Светлана остановилась, — я тебе непременно всё расскажу, только позже. Я пока не готова.

— Ладно, уговорила. Потерплю, — и он перевёл разговор на молодожёнов. Тема казалась самой интересной, и они обсуждали её до конца гуляния. Проводили Лёху с Юлей. Постояли у метро полчасика, спорили. Cветлана хотела довезти Дрона до дома, он отбрыкивался. Сошлись на компромиссном варианте. Юрка уезжал первым на пойманной для него Светланой машине.

Она какое-то время ещё не двигалась, провожая взглядом удаляющиеся в темноте габаритные огни машины, увозившей измученного Дрона. Красные с белым огни, похожие на хищные глаза неведомого чудища. Погрустила немного об очередном расставании с Дроном. Будь её воля, она бы с ним никогда не расставалась. В его обществе ей всегда было тепло и уютно. Защищённо как-то. Почему Юрка ей не брат? Такого брата иметь — счастье. Неохотно поехала домой. Назад, в свои маетные будни. Растревоженная Лёхиным счастьем до отчаяния.

С тех пор Светлане стало сложнее. На уроках она часто замолкала, вдруг теряя мысль. Рассеянно оглядывалась. Ученики смотрели на неё с недоумением. Раньше она всегда бывала собрана, вежлива и не обижалась на глупые шутки. Теперь обижалась. Только с собственным классом отношения значительно улучшились. Рушанка перестала презрительно фыркать, слушалась. Витька Рябцев энд компани не хамили. Часто забегали в кабинет. Просто так, посидеть, поболтать. Она старалась не обижать их. Во время этого незатейливого общения забывала думать о Павле Николаевиче. Получалось, ученики спасали её, помогали не сползти в самое чёрное отчаяние. Поэтому, когда Рябцев пришёл к ней с просьбой о помощи, она не могла отказать.