На улице изрядно посвежело. Дул злой, холодный и одновременно сырой ветер. Холодно и промозгло. Тем не менее, Светлана пошла провожать Люлю до автобусной остановки. В душе всё ещё сохранялось тепло, полученное на кухне у Ольги Александровны. Вспоминался Павлик. Десять минут назад он стоял в крохотной узкой прихожей, худенький десятилетний мальчик, тихий из-за болезни, совершенно не похожий на мать. Сиял синими глазами, негромко просил приходить каждый день. Мальчик был смышлёный. С подачи Витьки Рябцева стал мечтать о компьютере. И сейчас в голове у Светланы разворачивались планы, один фантастичней другого, по добыче для Павлика какого-нибудь старенького компьютера. Надо Дрона потрясти. Непременно. Дрон не откажет. Самому ему пока немного сложновато суетиться со старым железом. Но, может, Лёху Скворцова загрузить, под неусыпным контролем Дрона?

Люля разработке наполеоновских планов не мешала. Шла, кутаясь в воротник старенького, хотя ещё относительно приличного суконного пальтишка. Хмурилась, молчала. Напряжённо о чём-то думала. Светлане пришла в голову идея непременно подарить Люле на день рождения хороший, тёплый, красивый шарф к её пальто. Шерстяной, длинный и широкий. Интересно, когда у Люли день рождения? И удивилась сама себе. Когда это раньше её мысли занимало столько посторонних людей? Нет, не посторонних. Разве посторонняя Люля? Или Павлик? Или Дрон? Или Витька Рябцев с Рушанной? А Ольга Александровна? А Скворцов со своей Юлей? Но когда и как они успели стать своими? И сколько этих своих теперь у Светланы? Она начала подсчитывать “своих”, запуталась в родителях Дрона, соскользнула к Надюше Игнатовой, но тут Люля открыла рот:

— Ты помнишь свою “Повесть о Павле”?

Светлана удивилась неожиданному ходу мысли подруги. Молча кивнула, подняла брови. Дескать, что дальше? Ей не терпелось вернуться к размышлениям о “своих”. Павел Николаевич в славную когорту “своих” пока никоим образом не вписывался. Хотелось бы знать, к чему Люля клонит?

— Ольга Александровна и есть та самая Лёка нашего Дубова.

— С чего ты взяла? — опешила Светлана, разом забывая о приятных подсчётах.

— Светка, ты меня удивляешь. Третий год ходишь к этим людям и не можешь сложить два и два.

Светлана не нашла, что сказать. Продолжала вопросительно смотреть на Люлю. Та даже остановилась в порыве праведного возмущения. Покрутила пальцем у виска. Не хватало и от неё обвинений в первобытной тупости.

— Сама подумай. Жену Дубова, бывшую жену, — поправилась Люля, — зовут Ольгой.

— Ну.

— А друга — Костей.

— Ну.