– О…Пожалуй…Наша казна совсем расстроена, – глаза княгини блеснули алчным огоньком. Она умела складывать куны, дирхемы и гривны и делала это с большим удовольствием. Деревянные счеты всегда лежали на ее столе рядом с книгой расходов. – Уж кое-что эти негодники попрятали в своих колодцах…Если их тряхануть, возможно, мы услышим звон монет…

– Боюсь, этого недостаточно…– кашлянул Арви. Увидев недоумевающий взгляд княгини, он продолжил. – Какими бы все они не были законченными подлецами и продажными шкурами – они согласятся на мир лишь при одном условии…Что их уцелевшей княжне будет сохранена жизнь. И, полагаю, положение…Ей надобно оставаться у престола, теперь их княгиней значиться…

– Пусть остается, это несущественно, – сухо отчеканила Умила. – Отошлите ее обратно…

– Так она не здесь…– Арви закашлял, подавившись неожиданно. У Умилы был воистину гигантский ум. И именно поэтому Арви каждый раз удивлялся некоторым нелепым ее вопросам и догадкам. Вероятно, ее голова всецело поглощена глобальным, совершенно отвергая при этом мелочи. – Она в своем Новгороде…

– А, ну да…– не стала спорить Умила. И с чего это она взяла, что княжна тут? Наверное, оттого, что пленники обычно всегда оказывались в этом доме. – Нег теперича в Изборске, насколько я понимаю, – уточнила Умила, крутя кольцо на пальце.

– Да, он в Изборске. А она дома, в Новгороде, – подробно расписал Арви, во избежание ошибки.

– Ага, – все, что ответила Умила на известие о своей невестке.

– Не желаете ли засесть за письмена? – осторожно напомнил Арви.

– Кому? – недоумевала Умила.

– Молодой княгине, жене Рёрика, и, стало быть, вашей новой дщери…Поздравления с замужеством…Материнские наставления…И все прочее…

– Ах, ну да. Может быть. Потом. Не сейчас, точно. Да и не обязательно это, хотя…Ладно, позже…– Умила на самом деле сейчас собиралась заняться совсем другим – подумать об общем положении дел. Для нее размышления являлись самостоятельным занятием.

– Не велите ли указец составить «О начале седмицы сборов вступительных взносов в дружину Дорестадта»? Я б лично и свез его…Как раз все улеглось бы к тому времени…

– Да, пожалуй. Только лучше «в дружину Новгорода», так мы встретим меньше сопротивления…– согласилась Умила, развернув книгу расходов и выражая этим жестом, что разговор окончен. Она, вообще, любила побыть в одиночестве. Чужое присутствие ее раздражало. И даже общество словоохотливого Арви, пускай и самого толкового из ее слуг, также быстро начинало утомлять ее.

– Еще кое-что…– отозвался советник негромко, но настойчиво. В его вытянутой руке покоилось тканное письмо. Послание имело потрепанный жалкий вид.