Сидящий неподалеку Арви надменно ощерился. Сперва он предположил, что Дива смутится, залившись краской. Но потом передумал. Если наглости в ней не поубавилось с последней их встречи, то она, наоборот, начнет петь и плясать. Конечно, предварительно повыделываясь, заставив себя упрашивать. И пущай. Пущай паясничает, развлекает мужиков, словно скоморшница на ярмарке!

– Князь, боюсь, у меня нет никаких особых умений…– Дива опустила ресницы. – Я худо стреляю из лука. Еще хуже метаю топоры. И, точно, не смогу кулаком проломить стольницу, в отличие от некоторых присутствующих здесь…И ложь от истины я, к сожалению, отличаю не так искусно, как Лютвич…– после ее слов прошла новая волна хохота по избе. Лишь Лютвич был почти готов заколоть ее на месте. А Арви молча наблюдал, ощущая, как неприязнь к ней внутри него крепнет. – Нет у меня столь редких дарований…Разве что…– Дива задумалась, подняв глаза к потолку. – Разве что я, как никто, умею выбрать себе мужа…В этом занятии равных мне нет…И я ведь уже явила сие умение…

Воцарилась пауза. Рёрик внимательно оглядел Диву. А потом рассмеялся. Он понял, что она имела в виду. Его примеру последовали и остальные. Лишь только Арви недовольно скривился. Плутовка. Выразилась вроде бы ясно, но с гигантской подоплекой. С одной стороны она сама пошутила над своим с, если вспоминать, чем закончилось ее избрание Изборского Радимира. С другой стороны – оставила Рёрику любезный отзыв, так как именно он в итоге стал ее супругом. А главное, избавила себя от необходимости плясать с платками и голосить песни, как ее медведь.

Наполненные кубки были подняты в воздух под песни о победах. Иногда напевы звучали на чужом языке, и Дива даже не понимала, о чем они повествуют. Но, надо думать, о полном превратностей житии этих буянов. Наблюдая украдкой за собравшимися, Дива подметила, что гостей нельзя объединить в какой-то один народ. Дружина была разношерстной. Славяне легко узнавались по их речи, похожей на новгородскую. А вот остальные…Кто такие? А впрочем, какая разница, понятно же, что какие-то чужаки.

Поначалу свирепые лица захмелевших незнакомцев и их полудикие повадки пугали Диву. Но потом она немного свыклась. И была вынуждена признать, что в целом на этом пиру весело. Как-то даже пронеслась нелепая мысль – мол, и хорошо, что ее муж – этот незнакомый князь. Ведь, будь она сейчас в Изборске с родимыми Радимиром и Изяславом, празднество проходило бы иначе. Или, и того хуже, ее саму, Диву, даже не пустили бы на подобный вечер!

Виновато вздохнув, Дива смутилась своим несообразным рассуждениям. Ведь думать сейчас следует совсем о другом. О дальнейшей судьбе города и о своей собственной. То, что князь не прибил ее сразу, как увидел – после всех предшествующих бед, пожалуй, можно считать успехом. Однако опасности все еще подстерегают ее повсюду. Один Лютвич чего стоит! А Арви! Посему недостаточно просто сидеть рядом с князем на этом празднике, радуясь, что он пока в расположении. Хотя, как это возмутительно – после всего, что этот чужак натворил, ей еще следует искать его благосклонности! Вместо того, чтобы подкараулить его где-нибудь с остатками еще верных людей и низвергнуть! Но нет. Всех отважных и достойных новгородцев, которые были знакомы ей, убили. Остались одни лжецы и подхалимы вроде Аскриния, Бойко и старосты, которые теперь сидят за этим столом, словно им тут самое место. Да к тому же новый князь весьма осторожен. С ним всегда кто-то рядом. И, конечно, не ей этим заниматься: были бы тут братья…