– Нет, – мрачно отозвался Синеус, вышагивая в ногу с матерью.

– Ну конечно, нет, – Умила вновь зевнула.

– Что значит «конечно»? – Синеус раздраженно развернулся к матери.

– Это значит, что я на тебя и не полагалась, – потянулась Умила. – Ты порой беспомощнее младенца.

– Я-то – да. Не то что Нег! – съехидничал Синеус.

– Ну брось, – Умила похлопала сына по плечу. – Но ты ведь говорил с ним? С Олегом. Предлагал что-то?

– Что я могу предложить принцу? Смазливых шлюх и почетное место за твоим обеденным столом?

– Да, ты прав…Эта задача не так-то проста, как кажется…Сын, посмотри туда…– нахмурив чело, Умила устремила взор в сторону мыльной, где как раз находилась принцесса. – Туда будто кто-то зашел…

– Такое возможно, – Синеус не придал значения замечанию матери.

– А разве Ефанда теперь не там? – удивилась Умила.

– Значит, нет, – пожал плечами Синеус.

– Но я отчетливо видела ее служанку только что…Она стояла с кувшином у входа…– вспоминала Умила.

– Наверное, они уже ушли к себе. Не целый же день ей плескаться, – зевнул Синеус.

– А если не ушли? – с сомнением оглядела Умила сына. – Синеус, туда зашел какой-то человек! Мужчина! Это точно! Ужели тебя это совсем не волнует? Там твоя жена. Что у них там, в конце концов? Ефанда и этот неизвестный…

– Ладно, я сейчас, – издав натуженный вздох, Синеус двинулся в сторону, куда указала Умила.

Достигнув мовницы и распахнув дверь в переднюю, где были развешаны вещи Ефанды, Синеус запнулся о тело. Оно распростерлось возле лавки на полу. Судя по нехитрому одеянию, это служанка. Служанка Ефанды. Крови рядом нет. Но, по виду, она бездыханна.

Слух Синеуса уловил звон разбившейся посуды и плеск воды. Сразу он даже не сообразил, откуда доносится этот звук. Не задерживаясь, Синеус переступил Гуднё и, миновав переднюю, оттолкнул дверь в мыльную. Представшая картина даже не успела обескуражить его, ибо все происходило слишком быстро. Захлебывающаяся принцесса, которая уже даже не сопротивлялась. Над ней нависла тень какого-то коротышки в непомерно высоких пыльных сапогах.

Не раздумывая долго, Синеус ухватил неизвестного со спины за шиворот и отшвырнул в сторону. Тот отлетел прямо в стену, ударившись об нее головой. Синеус не стал тратить время на разбирательства с незнакомцем и прежде всего вытащил Ефанду из ее купальни.

Принцесса, как ему показалось, уже не дышала. Дабы привести ее в чувства, Синеус сперва отвесил ей оплеуху. От той крепкой затрещины мог бы пробудиться даже упокоившийся навечно. Однако Ефанда не подавала никаких признаков жизни: не кашляла, не двигалась и не открывала глаза. Она и в обычное-то время не отличалась особенной оживленностью, но теперь ее кожа отливала тревожной синевой. Приложив персты к худой шее жены, Синеус едва различил пульс. Впрочем, биение было столь слабым, что могло и вовсе почудиться.