– Тогда жду.

Я так обрадовалась! Он не пришёл, потому что с ним был мой брат. Зря переживала!

Едва машина Зимина подкатила к школе, как я помчалась к ней. Собиралась запрыгнуть на заднее сидение, но Вовка почему-то открыл мне переднюю дверцу.

– Привет! – Плюхнулась я, не боясь помять платье. – А где…

Обернулась, и тут у меня пропал дар речи.

Ощущение было таким, будто мне сердце вырвали из груди, швырнули на грязный асфальт и остервенело растоптали грубыми подошвами старых башмаков.

Радов на заднем сидении целовался взасос с какой-то девицей.

– Не обращай внимания, – усмехнулся брат, – ребята решили, что моя тачка это гостиница.

Девица хихикнула, отстраняясь.

Но Макс по-хозяйски сгрёб её и притянул обратно к себе.

Он стал целовать её с ещё большим жаром и усердием. Кажется, я даже видела, как мелькал у неё во рту его язык. Язык, который ещё ночью ласкал меня. Радов целовал её теми же губами, которыми целовал меня несколько часов назад. Теми же губами, которыми клялся, что у нас с ним всё серьёзно. Трогал её теми же руками…

– Тебя домой, надеюсь? – Спросил Вовка.

Я с трудом заставила себя отвернуться и выдавить:

– Да.

Я смотрела в лобовое стекло, слушала хихиканье этой девицы, её возню, слышала голодное дыхание Макса и видела перед собой лишь пустоту.

Ведь мог же он сказать мне, что просто хочет переспать со мной? Зачем было пудрить мозги? Зачем так? Так жестоко, так грубо…

Я поняла, что меня обманывали. Поняла, что наши отношения ничего не значили для него. Поняла, что мои планы рухнули, и что я никогда уже не буду с ним. И вдруг ощутила потерю как от смерти близкого человека.

Ни мечты, ни надежд, ни биения сердца в груди.

Всё заместила боль.

Я выскочила из машины возле дома, не дожидаясь, когда она остановится. Споткнулась, рухнула на землю, поднялась и помчалась к двери.