Я не приходил в центр, а идею о сносе вообще выбросил. Никогда! Пусть стоит на месте, пусть будет много желающих завладеть землей, но я не позволю. В этом Центре находился мой сын.Ксюша боролась за его здоровье, хотела поставить его на ноги, а сама становилась на колени перед самодовольными толстосумами. Боже мой! Как представлю, что она…

Нет! К черту! Это было до меня! Это было после нашего разрыва. А сейчас.

Все- таки беру себя в руки и набираю номер Дани, и надеюсь, что Яна захочет со мной говорить.

Но я ошибся: Яна не захотела. Она даже на порог не пустила и запретила Дане со мной разговаривать. Я понимал, что все это – следствие моих поступков, продиктованных волей родителей. Но это – не оправдание.

Прошло еще несколько дней, прежде чем я принял единственно верное для себя решение – пойти к Ксюше и поговорить открыто. Покаяться за себя и своих родителей, рассказать все с самого начала и на коленях вымаливать прощения. Я понимаю, что опоздал на несколько лет. Но лучше поздно, чем никогда.

Для меня было важно поговорить с ней наедине, чтобы не было никакого влияния на нее – ни хорошего, ни плохого. Дождался, когда ее мать уйдет, и пошел… к своей любимой женщине.

Позвонил в дверь и тут же услышал:

– Мам, ты что-то забыла? Ведь опоздаешь!..

Распахнутая дверь, Ксюша в домашней одежде – и ее улыбка, медленно сползающая с лица при виде меня.

– Что тебе нужно? Как ты вообще посмел сюда явиться?!

Она попыталась закрыть дверь, но я не дал ей этого сделать.

– Позволь тебе все объяснить, Ксюша! Ну, хочешь, я на колени встану!

– Еще только этого цирка мне не хватало, чтобы потом весь подъезд мне кости мыл.

Она оглянулась.

– Говори, что тебе надо и проваливай.

– Ты уверена, что твои соседи достойны знать всю правду о тебе и… Мише?

Ксюша заметно вздрогнула.

– Какого черта явился? А, Виноградов? Что еще ваша семейка не успела сделать с моей жизнью?

– Мне нужно тебе многое сказать. Позволь. Я тебя очень прошу.

Наверное, мой вид был настолько жалок, что она смилостивилась.