Я протянула руку и нашла кнопку лампы.

— Ой! — ойкнула я. В основании шеи самого красивого теперь балтийского моряка чернел засос и текла красная кровь. Капала бы на белые простыни, если бы он не зажимал рану ладонью. — Прости.

— Да ладно, ерунда. Ты похожа на вампира, — если Андрей шутил, то сам своей шутке не улыбался даже. Разглядывал меня голую, длиннорукую и длинноногую с круглым животом, красными сосками на уже растущей груди и кровавым ртом. Паучья тварь.

— Пошли умываться, — велел.

— Я страшная? — я спросила раньше, чем подумала.

— Пока не знаю. Вот умою, тогда и решу, — Андрей не хамил, даже вроде бы шутил, но как-то на грани. Встал.

Эрекция. Я невольно сглотнула. Взгляд отлепить не могла. Я слишком давно не видела столь впечатляющей красоты.

— Эй, девочка! Я здесь. Взгляд выше подними, — вот теперь это было точно грубо. Он уже разговаривал так со мной. Я помню.

— Пойдем на кухню умываться. В ванной кран сильно гудит. Разбудим всех, — проговорила я, засовывая себя в тонкую ночную рубашку. Вытащила из зеркального шкафа пижамные штаны. В бело-зеленую полоску. Еще от предыдущих академиков залежались. Бросила, не глядя Андрею. Поймал.

В кухне стояло тепло. Пахло чистой посудой, блестящей в свете фонаря высокого подъезда напротив. Мишка постарался. Или нет? Я ушла спать первой сразу после щей. Мужчины еще долго гудели неразборчиво низкими голосами, обменивались темами. Знакомились. Шлепнула по клавише выключателя.

— Где у вас перекись? — раздался сзади голос Андрея. Хороший, низкий, мужской. Всегда таким был. Трогал безошибочно зверя внутри меня за живое.

Я махнула лапкой в сторону двухсотлетнего орехового буфета. Умывалась холодной водой из-под крана. Все в чем клялась себе и давала зароки летело рядом с этим мужчиной в тартарары. Неслось пулей.

Андрей удачливо нашел все необходимое и лечил себя сам. Шум воды, треск пластыря. Невольное мужское шипение йоду в ответ. Безопаснее сейчас уйти. Смыться, спрятаться под одеялом и за верным Билкой у двери.

— Сделай мне чай. С коньяком, если есть, — велел Андрей.

Я кивнула. Послушалась. В ореховом буфете нашлась бутылка кизлярской Лезгинки. Зеленая стеклянная банка с чаем. Тяжелые серебряные подстаканники, наследная собственность от старушки Елены Павловны. Знаменитые мухинские стаканы. Почему бы нет? Я заварила дарджилинг в дулевском пузатом чайнике с пурпурными лотосами. Я обожаю это дело. Не чай. Старые, проверенные вещи. Серебряные чайные ложки откровенно нуждались в чистке. Пришлось обойтись нержавейкой выпуска семидесятых годов прошлого века. Я выставила все, что следует, на вытертую временем полировку стола.