— Пап, у тебя же нет оружия, — смеюсь я.

— А он этого не знает! Надеюсь, он больше сюда не явится.

— Не беспокойся, он не придет, — тихо говорю я.

— Лея, ты же не поддалась на его фальшивые заверения? Или он угрожал?

Папа внимательно всматривается в мое лицо, от него ничего не скроешь.

— Нет, он не угрожал. Но сказал кое-что… Он был убедителен.

— Дочь, посмотри на меня, — строго говорит он. — Сердце с головой могут быть не согласны, но последняя всегда будет права, понимаешь? У сердца нет глаз, оно не способно анализировать, и оно не слышит правды. Доверяй только своей голове.

Теплая ладонь ложится на мою, слегка шершавая кожа согревает, дает необходимую сейчас уверенность.

— Он не подставлял меня, — зачем-то пытаюсь оправдать Александра в глазах отца.

— Вот как, — снисходительный наклон головы. — И кто же тогда?

— Не знаю. Но он выяснит, — уверенно говорю я.

Следует тяжелый вздох. Отец встает и наливает воду в чайник.

— Ты все еще очень доверчива. Наверное, это моя вина, хотел, чтобы ты выросла доброй и искренней и не думал, что этим будут пользоваться.

— Пап, проблема не в том, как ты растил меня, а в том, что других было некому воспитать правильно.

Я тоже встаю и обнимаю отца со спины. Прикладываюсь щекой к его плечу, глубоко вдыхаю родной запах.

— Все будет хорошо. Мы с Матвеем приедем через несколько дней, и все станет как прежде. Нет, лучше. У меня уже руки чешутся испытать новые сорта клубники.

— Ага, знаю я твои испытания — в рот и все дела! — смеётся он.

— Это называется дегустация!

— Это называется обжорство!

— Все будет хорошо, пап. Обещаю, — шепчу ему в спину.