– Вы вернули его родителям?

– Нет, он живёт со мной.

– Я понял. Вы решили его усыновить. Но вы не думали, что его родители убиваются горем, ведь это их родное дитя.

– Он им уже не нужен, он… они не… – сбивчивость её слов говорила о том, что женщина ещё не всё рассказала.

– Вы решили спасти его. И это славно. Вы совершили хороший поступок, но отбирать его у родителей не следовало. – Тут его осенила мысль, – простите, может, вы не знаете, с какой он семьи?

– Не знаю. Но…

– Что?

– Он им уже не нужен, они не смогут о нём позаботится, потому что… – она вновь запнулась, видимо, какое-то тяжёлое старое воспоминание приносило ей душевную муку.

– Почему же, говорите, – мягко настоял священник.

– Потому что они мертвы, – с тяжестью вымолвила она.

– Понятно. Тогда и в этом случае, вы совершили хороший, богоугодный поступок – вы взяли на себя ответственность за жизнь и воспитание маленького человека. Его жизнь теперь находится в ваших руках, – он замолчал, а затем продолжил. – Вы должны его воспитать так, как если бы были его матерью. Он нуждается в помощи, – священник о чём-то задумался, потом продолжил. – Может быть, вы не хотите больше нести этот груз, вы устали? – он посмотрел в измученные её глаза, и прочёл в них мольбу. Она хотела, чтобы её не осуждали.

– Что ж, я готов помолиться за вас, дорогая Айлин.

– Я ещё не рассказала о своём грехе, отче.

– Я внимательно слушаю.

– Мой грех заключается в том, что я не рассказала его вам.

– Не понял, – удивился Натан. – Вспомнить о боге никогда не поздно, главное, что вы осознали свою ошибку, тем самым, признали…

– Я имею в виду вас не как священника, а как… – она вновь потеряла уверенность в голосе, – как родственника.

– Родственника?

– Да, ведь этот мальчик, теперь ему три с половиной года, он ваш родственник, – пояснила женщина.

Сердце священника заныло, беспокойство наполнило его середину, и он почувствовал себя словно во сне. Он не верил своим ушам, и смутно догадывался о ком пойдёт речь.