— Опять молчала, чтобы не обидеть?

— Ага.

— Ну… не обидела. Я и сам справлюсь, — улыбнулся он.

— Я очень хочу, чтобы ты не обижался. И знаешь, если вот прям честно говорить, я считаю, что Меделин тебя любит. Как умеет. Подумай, бабушка её прогнала, мать ненавидела. И в семье у них чёрт знает что творится: Джуди считает, что её не любят, сын погиб, муж… очень странный муж. В общем, я буду тихо мечтать, чтобы сегодня или завтра, или года через три, но чтобы твоя обида растворилась. Совсем. Я верю, что это случится. Вот… Твоя очередь.

— Я тебя понял, — задумчиво почесал подбородок Джек. — Сколько всего и сразу. Хорошо. Моя очередь? Записывай. Я не хочу, чтобы ты психовала и кидалась за мной в любой конец света каждый раз, когда не отвечает телефон. Я и сам взрослый, и как оказалось, везучий. Мне нравится, когда ты спокойна и расслаблена, и нравится знать, что ты в порядке.

— Хорошо, не буду. Ещё.

— Мне не нравится, когда ты собираешь волосы на затылке в пучок.

— Упс. Не буду…

— И я понятия не имею, что делать с твоей сисбра.

— Я тоже… Но ведь придумаем что-нибудь? — вздохнула я. — Всё равно от английского Динка пока отмазывается. Видимо, не настал момент. А маму?

— Заберём. Тут комнат вагон.

— Она без Дины не хочет.

— О, ну ладно, подумаем-придумаем, — рассмеялся Джек. — А ты, кстати, пока не можешь работать в Нью-Йорке, это факт. Паблито скоро родится. И поберечься тебе пока надо. Выздороветь. Но почему бы тебе не написать книгу?

— Книгу? — удивилась я. — Ой, а я смогу?!

— Я не знаю такого, миссис Александра Лозанина-Рендальез, чего ты не можешь! А приключений у нас с тобой аж на две хватит.

Я рассмеялась — так мне стало хорошо, а Джек поймал мою смешинку, смахнул с щёк в губы и растворил в нежном поцелуе. До головокружения. На этот раз приятного. Когда Джек распахнул веки, в карих радужках отразился свет звёзд. А, может, что-то внутри него засияло…

— А знаешь, может, ты и права насчёт Меделин, — произнёс он. — Но сразу простить трудно. Я ещё пообижаюсь немного, ладно?

— Пожалуйста-пожалуйста, только не очень долго, а то станешь брюзгливый и сморщенный, а мне такой нравится. Этот лоб, — ласково поцеловала его я. — Эти щёки. Этот нос. Этот подбородок. И губы. И вот эта выемка на шее.

— Ой, щекотно! — захохотал Джек.

И кажется, ему стало совсем легко. Хотелось бы!