— Да. — Я отвернулась, перестав наблюдать за двумя фигурами в конце аллеи. — Китёнок мой тяжёленький.

— Ага, — ответила Таня и переключилась на Паблито.

Интересно, — подумалось мне, — вокруг китёнка говорят на русском, английском, испанском, даже китайский иногда проскальзывает. На каком он заговорит? Пока это был международный — «Агу», и всё тут.

Стало совсем темно. Гости танцевали, шумели, смеялись. Филипп давно уже расстался с поварским передником. На раздачу встал парень из кейтеринга. Паблито начал тереть глазки, и я пошла его укладывать. Он — мой повелитель, сейчас вся жизнь подчинена китёнку.

Даже сердце замирает, боясь представить, что кто-то взял бы и забрал его у меня. А что чувствовала Меделин? Ей было шестнадцать. И, возможно, в её душе было всё иначе. А, может, однажды она раскроется и расскажет. А даже если и нет…

Утомлённый от эмоций и впечатлений, Паблито уснул мгновенно, даже ванночки не дождался. Сюда, к детской через толстые стены комнат музыка почти не доносилась. Я положила сыночка в кроватку и, едва выпрямившись, услышала шаги. Меня обхватили сзади сильные руки, прижали к горячему телу. Я почувствовала, как мой любимый зарылся носом в мою макушку. Вздохнул. И прижался ещё крепче, нависнув надо мной.

— Спасибо, малышка, — наконец, прошептал Джек.

Я обернулась к нему, крохотная в объятиях моего медведя. Подняла глаза.

— Ты не сердишься?

Он покачал головой.

— Что ты! Это так много для меня значило. Так много! Знаешь, ты будто читаешь то, что записано у меня там, на глубине сердца… Даже то, что я не вижу сразу. А потом я — счастлив! Как у тебя получается это, Сандра? — удивлённо спросил Джек.

— Я просто люблю тебя, — шепнула я.

Встала на носочки, он потянулся, и наши губы встретились. Сладко, нежно, горячо. Словно в первый раз. Это всегда свежо. Потому что из сердца.

— И я тебя люблю!

В приоткрытую дверь заглянула мама Марисоль.

— Уснул Паблито?

Мы оба кивнули, счастливые.

— Идите потанцуйте, детки! Пока праздник, надо веселиться, — громко прошептала она, — а я тут посижу, в тишине. Я уже от шума устала, и за Паблито соскучилась. Идите-идите!

Джек улыбнулся и потянул меня к выходу. Мы оба чмокнули маму Марисоль в щеки с двух сторон. Она тихо засмеялась:

— Сладкие мои.