Стремясь насолить счастливчику хоть как-нибудь, Томас придумал чудовищный в своей бесчеловечности план. Распродав все, он уехал из города. Выждав пол года, купил двух наемников и приказал выкрасть и принести ему дитя Ханны и Бертрана…
— Ты! С-с-старый ублюдок! — замолчавший на полу слове Томас побледнел и, закатив глаза, рухнул в обморок. Аэлиша дрожала в кольце сильных, так нужных ей сейчас, рук. То, что она слышала, было слишком чудовищно.
— Остынь брат! — в голосе Тиршанна сквозила едва сдерживаемая ярость.
— Пусть закончит, — тихо попросила она, крепче прижимаясь к Шейсаллеху. Только его близость и крепкие объятья помогали ей удержать тело в вертикальном состоянии, а разум в сознании.
Тиршшан привел Томаса в чувство громкой пощечиной.
— Продолжай!
И мужчина не посмел ослушаться приказа.
Убивать Бертрана и Ханну Томас не хотел, справедливо полагая, что горе от потери ребенка будет несоизмеримо хуже. Наемники были хорошо подготовлены и справились с заданием. Так у маленькой Аэлишы появилась новая семья. А затем Томас перебрался в эту глушь. Аэлиша же с малых лет расплачивалась за то, что ее настоящие родители посмели быть счастливы. Только вот незадача, Вириш, любимый сын, положил на нее, недостойную, грязную девку глаз. Еще не растеряв остатки порядочности, юноша пытался противиться чувствам к собственной сестре, но не так давно, умело заведя разговор с не совсем трезвым батюшкой узнал, что сестренка то и не родная вовсе. Пришлось пригрозить наследством, тем более у Аэлишы уже наметился жених. Который отдал бы приличное состояние, при условии что невеста будет чистой.
— Вот только планы сорвались, — закончил мужчина, глядя на них исподлобья.
Ей так хотелось убить его. Своими ногтями разодрать жирную грудь и вырвать оттуда насквозь гнилое сердце, но все, что она смогла — это полный презрения взгляд. А потом Аэлиша просто развернулась и, не оглядываясь, пошла прочь. Прикоснуться к Томасу было слишком противно, настолько, что даже мысль о мести не смогла заставить ее сделать это.
И если бы она не была так ошеломлена, то наверняка бы услышала тихое шипение за спиной.
— Поцелуй вдовы? Ты слишком милосерден…
— Моя девочка не должна знать.
— Само собой. И все же — смерть от остановки сердца, да еще и с отсрочкой на пару недель — эта мразь не заслужила.
— Подобная милость лишь дань уважения доброте моей невесты. Любимая слишком чиста душой, что бы воспользоваться моими силами.
— Погоди, вспомнишь ты про ее добрую душеньку, когда придется объясняться.
— Прикуси язык клыком.