— Давайте уточним, — выслушав, Лазутин побарабанил пальцами по столу. — Вы беспокоитесь, что подобные рецидивы могут повторяться. В том числе и с алкоголем. И не уверены, что способны с этим примириться. Так?

— Да, — кивнула я.

— После ранения сколько времени прошло? А вместе вы сколько?

— Почти шесть лет. Вместе третий месяц.

— С алкоголем как у него вообще? Была бы такая склонность, думаю, давно бы уже спился. Больше похоже на спонтанную реакцию.

— Пьяным ни разу не видела. Пара бокалов вина или немного коньяка — не больше.

— После его общения с родителями были какие-то изменения в поведении? Агрессия, грубость?

Вот тут я задумалась. Раздражение, злость — определенно. Но было бы, наверно, странно, если б нет. Агрессия? Не сказала бы. Если только жесткий секс — ну так мы его и без того практиковали. Наряду с мягким. Все это я и попыталась изложить.

— Ну что вам сказать, — задав еще множество вопросов, далеко не всегда приятных и простых, Лазутин подвел черту. — В целом, случай по механике довольно прозрачный. Конечно, заочно я не могу давать прогнозы. Только предположить, что если и будут срывы, то не такие тяжелые. Судя по всему, человек сильный и действительно над собой работал. Многие с одной психотравмы идут в полный разнос, а тут целых три сразу, и очень нешуточные. Девушка, родители и тяжелая физическая травма на грани смерти. Но скажу одну вещь. Почему реакция была такой, на ваш взгляд, неадекватной. Все-таки прошло почти два десятка лет. Тем более после встреч с родителями такого резкого ответа не наблюдалось, даже в конфликтных ситуациях. Я правильно понял, что с девушкой он ни разу не виделся?

— Один раз, через год, — уточнила я. — От нее и узнал, что его мать ей заплатила.

— Нет, это я понял. Значит, после того случая — ни разу? Тогда все объяснимо. Сначала была обида, злость, крушение идеалов. Само по себе плохо, но он бы это пережил. Зато вторая встреча стала пусковым механизмом тотального разрушительного процесса. А пусковой механизм имеет кумулятивное свойство. Накопительное. Чем больше времени проходит до следующего контакта с ним, тем сильнее эффект. Вот так парадоксально — хотя, казалось бы, должно быть наоборот. Увиделся бы он с ней через пять лет или через десять — все прошло бы не так критично, как сейчас. Но в этом есть свой плюс. Даже если они встретятся снова, такой сильной реакции уже не будет. ПТСР имеет кольцевой механизм, однако при грамотном подходе каждая новая встреча с триггером производит меньший эффект.

— При грамотном подходе, — вздохнула я.