86

86

— И что? — спросила Люка, размешивая в кружке сахар.

— Не знаю, — я скинула босоножки и положила ноги на подлокотник дивана. — Похоже, это у меня теперь обратка. В смысле, обратная реакция. Все держалась, как стойкий оловянный… перец, а сейчас с постели по утрам вставать не хочется.

— Да, видок у тебя аховский, — согласилась она. — Может, съездить куда на недельку?

— После Нового года собираемся в Европу, как раз на неделю. Больше не получится, у меня предзащита десятого января.

— Нет, Том, тебе бы одной куда. Просто отдохнуть и подумать спокойно. Прямо сейчас.

Отдохнуть и подумать… Отдохнуть вряд ли получится. Подумать — как будто я не занималась этим с утра до ночи. Уже почти полмесяца.

Чертов Кап подбросил свой совет очень удачно. После всего услышанного и увиденного я и так пребывала в полном раздрае, а он еще подлил масла в огонь. И дело было не столько в Артеме, сколько во мне самой.

В ту ночь я спала в гостиной на диване, на прямой видимости. Да какое там спала! Будильник был поставлен с запасом, чтобы успеть поменять банку капельницы, но я так и не уснула. Что тогда творилось у меня внутри… Море эмоций. Очень бурное море. Но все сводилось в итоге к двум: боли и злости. Боль — за него. Злость, нет, ярость, бешенство — по отношению ко всем остальным. К этой суке Лене, к родителям Артема. Алексея и Свету было жаль, но и на них я тоже злилась. Один поддержал родителей, другая столько лет выкручивалась, пытаясь быть милой со всеми.

Что-то ведь Артем почувствовал во мне — похожее, близкое, родственное. Иначе не рассказал бы обо всем на первом же свидании. И я действительно понимала его, зная, что это такое — когда самые близкие люди вдруг становятся чужими.

Сколько всего было запрятано по моим тайным подвалам. В том числе и слезы по ночам, когда мать, ничего не сказав нам, собралась и уехала. Оставив записку. Она всегда была… как бы поточнее выразиться? Отстраненной, что ли? Как будто нас с Тарасом ей навязали, и это была тяжелая обязанность, работа. Но мы к этому привыкли, потому что другого и не знали. Отец тоже был где-то далеко, всегда занят.

Они оба отказались от меня. Мать бросила и уехала. Отец, хотя и был по сути прав насчет моего брака, не счел нужным поговорить спокойно, наедине. Не дал права на ошибку, не принял мой выбор, пусть и неверный. Я сказала Артему, что перешагнула, отпустила? Да, это было правдой. Как отпустила и то, что человек, которого любила, оказался слишком слабым, чтобы по-настоящему поддержать меня. Но сейчас мне вдруг стало страшно, что снова окажусь в паре ведущей.