- Это всё равно вредная привычка, даже наполненная магией.

- Ох, поверь мне, Грейнджер, это далеко не последний гвоздь на крышке моего гроба, да и не первый тоже, - я перекатил сигарету в пальцах, чувствуя тепло от огонька.

Девушка в ответ лишь фыркнула и продолжила готовить документы, а я блаженно затянулся, чувствуя, как привычный дым растекается по лёгким и слегка оседает послевкусием на языке.

Тёмный Лорд повержен (даже в мыслях страшно называть его по имени – гребанная привычка пресмыкающегося!), наступили года затишья.

Хотя для кого как. Лично для меня это были те ещё годки. Сначала судили всю мою семью. Кое-как оправдали. Потом судили отца. Он согласился сотрудничать и сдать сбежавших Пожирателей, которые держали окраину возле Хогсмида в постоянном ужасе. Потом отца убил Сандер – мелкая сошка в проигранной шахматной игре Реддла. Прошло несколько месяцев, и я увидел убийцу отца в людном месте в старом Лондоне, не сдержался и лишил его жизни на глазах у десятка магглов.

Потом меня уже судили. Бедная мать осунулась от горя. Мне вынесли приговор – поцелуй дементора. Я знал, что это за твари такие: пока сидел полгода в Азкабане, смотрящие нередко Пожирателям устраивали «свидания». Для них я тоже остался приспешником Тёмного Лорда. С того времени у меня больше ни разу не получался Патронус.

Я ждал казни три дня, но стараниями Грейнджер её отменили. Не знаю, как-то не интересовался, что там нашла юная мисс всезнайка, но всё-таки быть свободным круто, круто не ощущать каждый день зловонное дыхание жутких тварей, которые высасывают из тебя всю твою радость и счастье. Правда, из Азкабана я таки вышел с седыми висками, из-за чего волосы укоротил до обычного, я бы даже сказал, плебейского уровня, а также с неизменной ныне щетиной, которая скрывала мой уродливый шрам под подбородком от каблука одного из смотрящих.

Я много чего обдумал, много чего переосмыслил. Сейчас я совсем не такой, как раньше, в школе. Я стал более спокойным и апатичным, что ли. Я перестал врать себе, начал жить реальностью. Такие перипетии, знаете, накладывают свой отпечаток на личность.

Кто-то, как Грейнджер, ударяется в работу. А кто-то, как я, грузнет в застое. Правда, это не мешает мне сотрудничать с главой юридического департамента Министерства Магии на правах «защитника по вызову» – не каждый готов делиться какими-то сведениями с грязнокровкой. Война позади – но предрассудки нет.

Мой взгляд невольно зацепился за рукав левой руки девушки, там немного просвечивали такие ненавистные мне буквы.

Я помню её крики, иногда они эхом отдают у меня в голове, когда я смотрю ей в глаза. Она-то ведь не знает, что у меня уже тогда были к ней какие-то мазохистко-выраженные чувства. А я знаю. В Азкабане узнал, когда всё обдумывал.