Перепугавшись, что называется до чертиков, Валерия повисла на своем защитнике, дабы уберечь от плачевных последствий для обеих сторон.

— Пожалуйста, довольно. Хватит, Герман!

— Моя! Всегда моя! Приблизишься — череп раскрою! — Угрожающе рыкнул на поверженного противника.

— Не просто приближусь, — сплюнул кровь на тротуар Юртаев. — Заберу ее у тебя. Себе верну. Очень скоро!

— Тише. Тише! — Лера принялась осыпать невесомыми поцелуями лицо любимого мужчины. — Этому не бывать. Не слушай.

— Конечно, не бывать! — Отозвался угрюмо. — С того света еще никто не возвращался. А именно туда я его и отправлю, если коснется тебя, хоть пальцем.

Глава 39

Глава 39

Домой отправились сразу же. Переглянулись, и, не сговариваясь, устремились к машине Германа. Да! Сбежали от проблем самым бессовестным образом, ибо объяснять сие величайшее «шоу» всем его невольным зрителям, было ой, как неловко! Кожа от запоздалого раскаяния и стыда полыхала огнем, а румянец сильно обжигал щеки.

Так позориться нужно уметь!

Что-что, а «Оскаром» по голове она определенно заслужила!

Казалось, данный конфуз Давыдова не беспокоил вообще. Сосредоточившись исключительно на дороге, он гнал, как сумасшедший, едва успевая тормозить на перекрестках. Валерия же боялась и пикнуть лишний раз, тайком разглядывая его точеный, словно вырезанный из камня профиль. Вжималась в спинку пассажирского кресла, не в силах более лицезреть зашкаливающие показания спидометра. Понимала, любое неосторожное слово, брошенное сейчас под руку, может обернуться катастрофой, потому и сидела молча всю дорогу. Лишь губы кусала, пытаясь отвлечься. Хоть как-то успокоить разбушевавшиеся нервы.

Стоило им оказаться в особняке, мужчина практически за шкирку, поволок в свою спальню. Прямо в обуви, пресекая ее жалкие попытки разуться, на корню. Со звуком захлопнувшейся двери рухнули и последние сдерживающие их барьеры. Началось нечто, не поддающееся контролю, или же логическому объяснению. Пожалуй, впервые в своей жизни, она боялась Германа. По-настоящему боялась ему перечить. Им двигала примитивная, почти животная потребность присвоить ее. Метить территорию. Клеймить. По крайней мере, именно так ей показалось. Потому-то одежду с Леры Давыдов не снимал, а нетерпеливо срывал, превращая в лохмотья. Раскидывая по комнате.

Больны. Оба! Неизлечимо.

Пусть так. Господи, да! На дно. В самое пекло. Но, в его руках!