— Я не люблю жену, Мария, все эти годы я любил только тебя.

— Я замужем, Збышек, я люблю своего мужа, у нас будет ребенок… Напиши отказ от Агнешки, я хочу быть со своей дочкой на одной фамилии.

— Нет, Мария, это исключено, что про меня скажут, что я отказался от собственной дочери?

«Так. Кажется, кто-то давно не огребал по наглой роже».

— Любимая, возьми дочку и подождите меня возле катка, я обещал Агнешке покататься. Володя, проводишь? — Крестоносцев был просто образец спокойствия и сдержанности. Но когда девушки отошли на безопасное расстояние, повернулся к Збигневу и сложил руки на груди.

— Надо же! Дочь ему захотелось увидеть! Я чуть не разрыдался. Где ж ты был, когда им нужна была твоя помощь, или ты не знал, что Мария болела? — он перешел в наступление, чувствуя, как отступает противник.

— Она моя дочь, — негромко скзал Збигнев.

— Да ладно! А что ты знаешь о своей дочери? Что она любит на завтрак? Какая у нее любимая сказка? Что ей сегодня приснилось? Как зовут ее кота? А собаку? — Крестоносцев едва сдерживал закипающую ярость, Збигнев тот наоборот съежился и поник. — И знаешь еще что, шляхтыч? Моя мама Агнешку обожает, твой ребенок живет в любви и достатке, никто не тычет ей происхождением, и если ты ее хоть немного любишь, ты откажешься нотариально от любых прав на нее.

— Но я не могу… — прошептал растерянный мужчина, и Крестоносцеву стало не то что жаль, а как-то… стремно, в общем, стало.

— Я дал тебе контакт моих юристов, думаю, дальше следует вести диалог им. А ты подумай, шляхтыч.

— Да, вы правы, наверное, хорошо, я подумаю… — мужчина повернулся и собрался уходить

— Збигнев, — окликнул его Андрей, и когда тот остановился, сказал: — Бандит.

— Что? — не понял тот.

— Кота зовут Бандит, — пояснил Андрей, — а собаку Стамбул, кот большой рыжий, и пес большой, лохматый, палевый. И вот что, Збигнев, я тебе благодарен от всей души. Спасибо тебе за Агнешку и за то, что Машу отпустил, спасибо. Век тебе должен буду.

Збышек безнадежно махнул рукой и ступил на эскалатор, а Крестоносцеву теперь стало его по-настоящему жаль.