— У меня был герпес.

Ее бровь поползла вверх.

— Герпес? — переспросила она.

Ответом стал кивок. Она зажгла сигарету. Руки Матвея на столе приняли необычное положение. Не скрещенные пальцы, что означало бы закрытость, а ладонь в ладони, на ребре, как панцирь улитки. Крайне редкий жест. Анна молчала, ожидая продолжения.

— А теперь понимаю, что был не прав. Нельзя было тебя отпускать.

Он грустно смотрел на стол.

— Что ты хочешь, Матвей?

На его лице запечатлелось страдание.

— Хочу вернуть тебя, — он проникновенно посмотрел в глаза.

Она всматривалась в его лицо. Его пронзительный взгляд, будоражащий голос, терпкий запах ванили, принесенный дуновением ветерка. Ее тянуло к нему. Но слов ей давно недостаточно. Об истинных намерениях человека говорят не слова, а поступки. Действия.

— Могу я задать тебе вопрос?

Матвей кивнул.

— О чем ты подумал, когда увидел меня сегодня?

Его губы расплылись в мальчишеской улыбке.

— Честно?

Она тоже кивнула вместо ответа.

— Что ты поправилась, — с той же озорной улыбкой ответил он.

Она смерила его внимательным взглядом и холодно заметила:

— Мой вес всегда одинаков. Перепады до трех килограмм, — она машинально откинулась на спинку стула. И в это мгновение ощутила сквозь куртку, что в сумке вибрирует телефон. — Я выйду на пару минут. — Взяла сумку и направилась в туалет.

Матвей сверлил ее взглядом. Проходя через зал ресторана, она чувствовала его пристальный взгляд даже сквозь стекло. Наконец она оказалась в уборной. Телефон продолжал вибрировать. Она посмотрела на дисплей: «Игорь» — пять неотвеченных вызовов. В правом углу высветилось время: 22:15. Анна истерично рассмеялась. Оказывается, 22:15 получается само собой, когда у тебя два свидания за вечер.