Я хнычу, когда он поднимается, позволяя его эрекции встать в нужное положение, прежде чем медленно втолкнуться в меня на тихом дыхании. Я поворачиваюсь под ним, чтобы встретить его наступление, и вздыхаю, когда он начинает неторопливым шагом, входя и выходя из меня.

«Я люблю тебя», — шепчет он, прижимаясь к моим губам. И снова все горе заглушаются его поклонением и моей болью за него. Я впитываю его удовольствие глубоко внутри себя и сопоставляю его вялые движения языком с моими собственными. Он отстраняется и упирается лбом в мой, продолжая свои медленные бесшумные движения. «Ты будешь всем, что я вижу все время». Он крутит бедрами, делая восхитительный глубокий толчек.

Я стону.

'Скажи мне ты знаешь что.'

«Да», — дышу я.

Он немного ускоряет темп, работая с плавными, восхитительными ударами, его влажный лоб качается против моего, когда он делает короткие резкие вдохи. Он начинает меня трясти. Я тоже там.

«Дай мне попробовать тебя, Оливия».

Я позволила ему взять меня в свои руки и поцеловать его, чтобы освободить, присоединяюсь к нему, когда он напрягается и замирает надо мной в сдавленном стоне, его дрожь усиливается. Сильная дрожь, которая пробегает по моему телу, заставляет меня плакать ему в рот, я протягиваю его руки и прижимаю его к себе, пока мы продолжаем целоваться, мягко и медленно, с любовью, давно миновав наше плавание.

Это было его прощание.

«Теперь мы можем сделать это по-твоему», — тихо говорит он мне в шею и снова вдыхает мои волосы, добавляя мой запах.

Сказав самой себе безмолвное суровое слово, неоднократно повторяя своему взволнованному разуму, что я могу это сделать, я двигаюсь под ним, заставляя его подняться. Наша влажная кожа медленно отслаивается, и потеря его мягкой длины внутри меня разрывает мое разбитое сердце. Но мне нужно быть сильным. Я не могу показать никаких признаков нерешительности или боли, что чрезвычайно сложно, когда я очень сомневаюсь и испытываю агонию при мысли о том, что его заставляют делать. Он смотрит на меня сверху вниз, и я могу сказать, что на грани его разума тоже есть сомнения, поэтому я вызываю легкую улыбку и поднимаю губы, чтобы целомудренно поцеловать его. «Давай примет душ».

'Как хочешь.' Он неохотно отрывается от меня на глубоком вдохе и помогает мне встать, но не дает мне пройти в ванную. 'Один момент.'

Я молча стою, пока он долго теребит мои волосы, укладывая их прямо на мои плечи и хмурясь, когда новый более короткий слой отказывается оставаться там, где он их поместил. Его красивое лицо, нахмуренное от легкого раздражения, вызывает проблеск улыбки на моем лице. «Они отрастут снова», — успокаиваю я его.