Стоп!

Я лечу и хватаю его за брюки, желая проникнуть в свою голову и сразу же уловить эту мысль. «Эти», — резко выпаливаю я, открывая пуговицу и снова приседая у его ног.

Мои тревожные движения игнорируются. Потому что он знает, о чем я думаю. Я зажмуриваю глаза и открываю их только тогда, когда слышу, как он шевелится, и чувствую, как его брюки двигаются в моей руке. Он ничего не скажет, и я бесконечно благодарна.

Сосредоточься. Сосредоточься. Сосредоточься.

Кажется, у меня уходит целая вечность, чтобы подогнать его брюки к его ногам, и когда я дотягиваюсь до его талии, я оставляю их распахнутыми, мои большие пальцы заправлены за талию, упираясь в его кожу. Мое сердце постоянно бьется в груди, но я чувствую, как эмоции сжимают мои ноющие мышцы. Это скоро будет. Мое сердце буквально разрывается.

«Рубашка», — говорю я себе под нос, словно подсказывая себе, что будет дальше. «Нам нужна рубашка». Я неохотно убираю руки с его тела и сталкиваюсь с перилами дорогих рубашек. Я не пролистываю, а просто снимаю одну из десятков ярко-белых и осторожно расстегиваю ее, стараясь не образовывать складок. Его дыхание целует мои щеки, пока я задерживаю его, и он протягивает руки. Он молчалив и отзывчив, позволяя мне делать свои дела в моем собственном темпе. Я медленно застегиваю пуговицы, скрывая совершенство его груди, пока не дойду до его шеи. Его подбородок слегка приподнят, чтобы облегчить мою задачу, синяк на его шее кричит громко и гордо, прежде чем я застегну его манжеты, игнорируя свой неразумный ум, гадающий, как он справится с кровью на своем костюме. Будет ли кровь?

Мои глаза ненадолго сжимаются, я пытаюсь остановить ход мыслей.

Далее его галстук. Их так много, и после нескольких мгновений просмотра радуги шелка я останавливаюсь на серебристо-сером шелке, подходящем к полосе на его костюме. Но когда я снова поворачиваюсь к нему, меня поражает сложность моего следующего задания. Я никогда не завяжу его по высоким стандартам Миллера. Я начинаю играть с материалом, когда я смотрю на него, обнаруживая, что ленивый блюз внимательно следит за мной, и я ожидаю, что именно так он смотрел на меня все время, пока я была в своем собственном маленьком мире, одевая его.

«Тебе лучше это взять на себя». Я признаю свое поражение и протягиваю ему галстук, но он отталкивает мою руку и быстро приближается, хватая меня за бедра и усаживая на стойку.

Целомудренный поцелуй коснулся моих губ, прежде чем он поднял воротник своей рубашки. 'Ты сделаешь это.'

'Я?' Я насторожена, и это очевидно. «Я все испорчу».