Она усмехается и подходит ближе, держа руку именно там, где она была. «Я купила Green and Black's».

Мои глаза расширяются, и моя кровь нагревается. «Клубника?» Я бормочу ей в руку, борясь с трепетом предвкушения, когда она кивает. Я соответствую ее ухмылке за ее рукой и мысленно придумываю свой план на будущее. Это будет включать поклонение. Много-много поклонения.

«Теперь мы можем танцевать?» — спрашивает Гарри, привлекая наше внимание к нему, нетерпеливо ожидающему в стороне. «Держите себя в руках», — бормочет он.

Мы смеемся, и каждый из нас забирает одну руку, и мы формируем круг. «Давай сделаем это», — говорю я, готовясь к тому, что мне предстоит вынести и принять участие.

Мы проводим несколько мгновений, переглядываясь друг с другом, улыбаясь и ожидая, прежде чем Гарри сделает первый шаг. Мой мальчик начинает петь, напевая слова, а его маленькое тело практически впадает в спазм. Он стряхивает наши зацепки и вскидывает руки в воздух, закрывая глаза, и начинает прыгать по офису, как маленький псих. Я никогда не видел такого чудесного зрелища.

«Давай, папа!» — кричит он, пробираясь к дивану и запрыгивая на подушки. Небольшой дискомфорт, который доставляет его небрежность, — не то, чем я могу помочь, хотя мне, безусловно, становится лучше. Кроме того, мы всегда приводим в порядок перед отъездом.

«Да, — Оливия подталкивает меня, улыбаясь, — отпустите, мистер Харт».

Мои плечи холодно подпрыгивают. 'Как хотите.' Я поспешно снимаю пиджак, и на моем лице медленно расплывается лукавая улыбка. Он падает на пол, но я оставляю его именно там, где он есть, и бегу к моему мальчику, волоча за собой Ливи. 'Уступать дорогу!' — кричу я, катапультируясь вместе с ним на кушетке. Звук его хихиканья и выражение восторга только воодушевляют меня. Я потерял рассудок, качал головой, крутил Ливи на полу подо мной и подпевал моему мальчику. Бог знает, как должны выглядеть мои волосы.

«Уоооооооооо!» Гарри визжит, вскакивая с дивана. «Стол, папа!»

Я немедленно вступаю в бой, снова бегу через офис. Я поднимаю его маленькое тело и присоединяюсь к нему на огромном, важном на вид рабочем месте. — Давай, Гарри!

'Даааааа!' Его ноги разлетаются, разбрасывая всю стопку бумаг.

И мне все равно.

Идет дождь из белых листов бумаги, мы совершаем очень сомнительные шаги и смеемся, перебирая известные нам строки. Это рай.

Мои ангелы и я находимся в нашем собственном пузыре счастья, за исключением того, что наш пузырь теперь огромен. И ничто не может его взорвать.

Музыка начинает исчезать, но наша энергия — нет. Мы все еще идем в ад за кожей, когда начинается «Счастье» Голдфраппа и Гарри взвизгивает от волнения. 'Ух ты!' он задыхается, отталкивая волны со лба. 'Мой любимый!'