Айслинг вздохнула, подняла руки к волосам и мгновение наслаждалась своим телом. Она вытянула руки, посмотрела на черные татуировки, покрывающие теперь всю ее. Метки соединяли руки, провозглашая ее супругой Ворона.

— Иди сюда, — позвал он ее. — У нас есть лишь пара мгновений.

Она выбралась из воды и подбежала к нему.

Бран поймал ее, смеясь, прижал к груди, и она слушала биение его сердца. Он был теплым, а она — холодной, сильным там, где она была слабой, и было приятно позволить ему забрать вес с ее плеч хоть на миг.

Он склонился и зашептал песнь сирены:

— Ты знаешь поводы, по которым я не должен тебя сейчас целовать?

— Ни единого.

Бран прижался губами к ее лбу.

— Никто не учил меня быть нежным с женщиной. Я касаюсь тебя руками, которые знают только, как наносить шрамы.

— Тогда добавь их к моим, и я буду носить их с гордостью, ведь я знаю, что они были даны с намерением исцелить, а не навредить.

Он скользнул бархатными губами к ее щеке, едва задевая ее.

— Ты так хороша, свет в моей тьме, и я не могу потушить еще одну свечу.

— Я умею выживать во тьме.

Он подвинулся снова, губы задержались на кончике ее носа. Он поднял ладонь и нежно провел когтями по ее шее.

— Ты — солнце, сжигающее мои крылья. Но я буду смеяться в горьком триумфе, падая с неба, потому что так я буду достаточно близко, чтобы поцеловать тебя.

— Глупый. Я — не солнце, а ты — не крылатое существо. Ты — мой Неблагой принц, а я твоя ведьма.

— Моя мама всегда говорила, что нужно брать то, что хочется.

Она привстала на носочки и ощутила жар его рта.

— Только в этом я и соглашусь с твоей матерью.

Он рассмеялся, а потом предался желанию. Бран целовал ее с силой тысячи звезд, глядящих на них. Она ощущала появление каждой точки света, создающей созвездия. Она ощущала цветные галактики, слившиеся в одном миге, пока он прижимал ее к сердцу.