Я хватаю Мэдисон за плечи и притягиваю ее ближе, не сводя глаз с одного из ее ушей, которое теперь открыто, прядь темных волос мягко спрятана за ним. Я смотрю на ее второе ухо, и у меня перехватывает дыхание.

— О Боже.

Она улыбается.

Схватив ее лицо дрожащими руками, я поворачиваю ее голову влево и вправо, и, конечно же, в одном ухе маленький бриллиантовый гвоздик, а с другой стороны, у нее не хватает сережки. Точно такой же, как ту, что я нашла в ящике.

— Она ведь твоя, не так ли?

— Ты почти на месте.

С адреналином, пульсирующим в моих венах, я бросаюсь к сережке на кровати. Вертя ее в пальцах, я подношу к ее уху. Вот оно.

Это ее сережка.

Должно быть, она потеряла ее в ту ночь.

Лед оседает в моей груди, когда осознание врезается в меня. Если она надела эти серёжки в ту ночь, а Зак убрал их в свой сейф, это должно означать... это должно означать...

— Черт! — чертыхаюсь я, кружась вокруг кровати, роясь в ящике с находками.

Мои глаза ищут квитанции, и я щурюсь, пытаясь прочитать текст. Это из скобяной лавки в Ферндейле. Что нужно подросткам в хозяйственном магазине?

Я делаю паузу, пытаясь разобраться в своих мыслях. Я слышу ее приближающиеся шаги.

— Посмотри еще раз, — требует она с некоторой резкостью в голосе.

Я просматриваю все вокруг, мои глаза задерживаются на переплетной бумаге и веревке, но я бегло просматриваю ее, двигаясь дальше. Я покусываю ноготь большого пальца.

— Что я упускаю? — шепчу я вслух.