— На экскурсию, — Марья огляделась, но ничего-то не увидела. — Где…

— Скоро подъедут, — Нюся разом потеряла интерес. — А вы идите… маменька велела, чтобы на конюшне ждали. А с маменькою спорить…

Она скривилась и добавила.

— Точно уеду… вот завтра возьму и уеду, и пусть тут дальше без меня. А то Нюся плохая, Нюся только об одном думает… а я не хочу обо всем… и мировая революция… вот кому она нужна?

С каждым шагом к конюшне, над которой поднимался пузырь силового купола, отрезая это строение от прочих, Василиса все четче понимала: тишина и вправду неоднородна.

Она клубится.

И истончается.

Она рождает собственные звуки, которые походят на шепот. Многие, многие голоса сплетаются друг с другом, спеша рассказать, поделиться… требуя ее, Василисы, внимания. И они мешают друг другу, заглушая, порождая ту самую тяжелую тишину.

— Что-то мне… — Константин Львович остановился. — Туда не следует соваться…

— Ага, неприятненько, — согласилась Нюся. — Только… маменька велела… да и оно просто потерпеть надо. Самую малость.

— И что? Привыкну?

— Нет, помрете, — Нюся была очаровательно прямолинейна. — А мертвым оно все равно, где лежать.

— Я помню это место другим, — Алтана Александровна, казалось, не ощущала и тени неудобства. Ее сухая ладонь первой коснулась ворот. — Девочка так радовалась, когда закончилось строительство…

— Вы…

— Знаете, потом, после войны, я по глупости и наивности своей написала сестре. Очень обрадовалась, узнав, что та жива. Мне казалось, что уж теперь-то, в ситуации той, мы должны поддерживать друг друга… и у меня было чем помочь.

— Лошадьми? — тихо спросила Василиса, зная, что тишина, сплетенная из сотен чужих голосов, не позволит услышать лишнего.

Ни Марье, что не спешила переступать порог.

Ни Нюсе, которая играла со стеком, но взгляд ее был внимателен и сосредоточен.

— Ваша матушка… она ведь рассказала вам, верно? Дело не в родословной, а… в солнце, так? И в силе? В том обряде, который я видела… нужна кровь.

— Не любая, — теперь Алтана Александровна смотрела с интересом. — Только та, в которой живет солнце, древний дар неба. И я бы действительно помогла. Может, моей крови и не хватило бы, но знала я о лошадях многое. Мы бы восстановили семейное дело.