— Зато оригинально, согласись, — встал на мою защиту пыхтящий от смеха Хэйл. — Он нас точно не заметил.

Ен устало покачал головой. Воздух вокруг нас слегка заискрил, мир приглушил звуки и краски. Мэтр-директор сжалился над криворукой мной и сам сделал нас невидимками. Такие незаметные мы и пошагали дальше, пока дворник, ругаясь и чертыхаясь, выбирался из своего заточения. Дверь скрипнула, пропуская нас в лечебницу. Жуткое место, холодное, злое, страшное. Я кожей ощущала страдания и боль, что поселились в этих стенах. Запахи болезни и смерти — я чувствовала их особенно ярко, словно они были осязаемы.

— Может, я пойду один? — Ен осторожно придержал меня за локоть. — Таким, как ты, тяжело находиться в подобных местах. С тобой побудет Хэйл.

В знак согласия тролль кивнул и выпустил изо рта колечко сизого табачного дыма.

— Все хорошо. Я же не могу постоянно прятаться за твою спину. — Я отрицательно покачала головой, заодно отгоняя и дурноту.

— Не всегда, но иногда и можно, — с отчетливым рыком огрызнулись мне.

— Я в карман не влезу, — прыснула я и потянула Ена дальше.

— Демоны бери этот прогресс с его эмансипацией, — ворчал мэтр-директор, ненавидящим взглядом оглядываясь по сторонам.

— Прогресс не остановить, — вздохнула я.

— Это-то меня и пугает. — Мэтр был безутешен.

Дальше до нужной палаты мы шли молча. Серые стены с ободранной краской, вытертый пол, потемневшая побелка на потолке. Сразу видно: здешние пациенты никому не нужны, никому до них нет дела. Общество благополучно забыло о них, выбросив на обочину жизни, как сломанную вещь на свалку. Родные стыдятся, посторонние боятся. Их можно понять: помутненный разум часто превращает людей в животных, лишенных и памяти, и жалости. Но я очень сомневаюсь, что содержание кого-либо в таких условиях способно помочь. Здесь даже здравый рассудок со временем начнет давать сбои.

По коридору разнесся истеричный вопль, мимо нас промчалась пара крепких ребят в застиранных халатах, за ними степенно шагала медсестра. Что-то ворчала себе под нос, на ходу заправляя шприц лекарством. Ен резко дернул меня в сторону, и мы оказались у заветной двери. Скрипнули петли, маг легко открыл хитрый больничный замок. Комнатка была крохотной и темной, в ней едва помещалась кровать. Скрипучая, металлическая со старым матрасом и несвежей постелью. Крохотное окошко с решеткой пускало слишком мало света, делая каморку похожей на карцер.

На кровати сидел юноша лет двадцати. Черные кудри сбились в огромный колтун, лицо осунулось, щеки впали. Светлые глаза смотрели отрешенно, словно взгляд устремлен внутрь себя. На паренька с рисунка это «нечто» походило очень слабо.