- У тебя нельзя, - отмахнулся Гай. Но глянул на Свята с одобрением, уважительно. - Нет их. Не те...

И он снова погрузился в мысли, пытаясь пробиться сквозь камень и время само:

- Трое, - откликнулся он. - Старуха и еще два. Девка и хлопец. Все в разных клетках. Боюсь, не выйдет....

- Давай!

Он и сам знал, что нужен каждый. Для фермуара. Вот только как?

Первым потянулся к Крайе. И ведь силы искристой в ней было немного. И остальная - темная, неживая. Ворожебник припоминал их встречу, что сталась в голиковой избе Светломеста. А ведь и этой силы ее, угольного колеру, хватило бы на многое. Нет, было что-то в бабе старой, что говорило: нужна она.

Рыжий уткнулся в каменную стену, что кругом палат высоких. Камень красный прочен. Только защита, что уже поддалась, помнит Гая. Откликается, растворяясь. Ведет того...

Воздух в горнице темной впустил другой, слежавшийся. Спертый. А старуха откликнулась:

- Кто здесь?

Ишь ты, чует ворожбу! А ведь он еще не позвал.

Заринка бросилась к рваной дыре, что дрожала у самих ног рыжего и громко позвала:

- Сюда, бабушка! Скорее!

Ворожебник не мешал. Да и станет ли старая знахарка откликаться на зов его? А голосу Зары вторил уж другой, детский:

- Скорее, Крайя! Скорее! На голос иди!

Гай едва поспевал следить за пространством. А старуха оказалась скора. Проворна. И, удивительно, сил на ее перемещение ушло в разы меньше, чем на Зарину со Святом. Старая шельма! Видно, знает многим больше молодняка!

Крайя ввалилась в горницу с разбегу. И тут же замерла, глядя что на Заринку, что на других. А как почуяла Ворожебника, ощерилась. Зашипела подобно гадюке, и тогда Гай понял, что впустил в избу родную:

- Ночница...

- Не тебе, скоту, судить! - Огрызнулась Крайя.

- Я не сужу, - устало откликнулся тот. - Мне бы мощи, чтоб других двоих забрать...

Он не стал больше говорить со старухой, понимая, что та все равно не станет слушать его. Позволил Заринке. А уж она и просилась, и молилась, да только все одно - старая шельма не откликалась на зов: