Только вот он и его отец не были в расчёте. Я попыталась представить Эзру ребёнком, а потом сиротой. Я попыталась представить его счастливым с мамой, которую он так сильно любил, или опять счастливым вместе с отцом, который нашёл его, на что Эзра уже даже не надеялся. Я попыталась представить, как он устраивает проблемы Джо или как встречается с Диллон.

До этого момента это было невозможно. Он был всегда таким уверенным, таким безупречным. Он был таким устрашающим, точно сказочный персонаж, которого я боялась. Но теперь... Теперь он был ещё хуже

Он был человеком. Он был настоящим — настолько ранимым, что это удивляло, но одновременно и завораживало. Внутри мне всё было неспокойно, наэлектризовано, и одновременно я чувствовала неясность. Я вроде бы и не могла вдохнуть воздух, но при этом чувствовала, как будто бы это мой первый вдох за всю мою жизнь. Я не могла собрать воедино свои туманные мысли, и в то же время моё сознание никогда не было более ясным.

Но тяжелее всего мне было сохранять дистанцию между нами, видя выражение его лица... и чувствуя его горе, которое поглощало кислород в комнате.

Бросив палитру и кисть на застеленный стол, стоящий рядом, я пошла к нему.

Моё движение привлекло его внимание. Теперь, когда всё его внимание было на мне, я начала сомневаться в каждом своём шаге. Моё сердце разделилось надвое. Часть меня была убеждена, что мне надо бежать от него, часть меня отчаянно хотела бежать к нему.

Его багаж оказался больше, чем я могла представить. Ему причиняли боль, его предавали, и, тем не менее, он всегда поднимался над всем этим, шёл вперёд с высоко поднятой головой и непоколебимым чувством собственного достоинства.

Я хотела поплакать о нём, но в то же время не могла его так оскорбить. Он был... всем тем, чем должен быть мужчина.

Всем тем, чем должен быть человек.

Я не могла поверить, что хотела держаться от него подальше.

Он наблюдал за тем, как я иду к нему, но я не могла расшифровать его взгляд. Я не знала, что он значит, но я знала, что он заставлял меня чувствовать.

Волнение и трепет и... это было прекрасно.

— Ты самый удивительный мужчина, которого я когда-либо встречала, — сказала я ему. — Все эти люди... твой папа, Елена, и те три ведьмы... они не заслуживали тебя. Они не заслуживали ни единой частички тебя.

Он не ответил словами, но он ответил всем своим телом. В выражении его лица, как и во всей атмосфере вокруг, отразились благодарность, гордость и что-то более глубокое, что-то долговечное.

Он встретил меня посреди зала, его губы прижались к моим, прежде чем я успела обнять его за шею. Мы были похожи на взрывающийся фейерверк, на сталкивающиеся машины или даже миры.