Отлично. В будущем я уже не могла бы избежать тоски и сожаления.

После ужина Эзра исчез в кухне или в своём офисе, чтобы ещё поработать, а я пошла к своей стене, на которой начал вырисовываться образ из моей головы.

Я провела пальцами по нераскрашенной части стены и улыбнулась, так как знала, вот что она превратится. Я где-то слышала, что искусство не должно быть красивым, оно должно заставлять чувствовать, думать, выходить за рамки собственной жизни и видеть мир шире.

Лично я думала, что искусство может быть и тем, и другим. Прекрасным и возбуждающим. Мне нравились красивые вещи. Мне нравилось рисовать, раскрашивать, создавать. Но моё определение красоты выходило за рамки социальных норм. Я никогда не обращала внимания на пустую красоту милого лица или идеального тела.

Я видела красоту в тех вещах, что привлекали моё внимание и заставляли эмоции литься. Это было больше, чем просто оболочка, оно таилось в духе, в душе, в искрящихся глазах, или губах, приподнятых в полуулыбке. Это был тот самый момент в жизни, когда становилось понятно, что всё должно измениться, когда что-то заставляло проснуться и обратить внимание, или изменить что-то в себе, или даже отпустить то, что любишь. Красота не являлась просто мнением, это был стиль жизни. Это было что-то, что я пыталась ухватить, каждый раз, когда бралась за кисть.

Я щедро распределила по палитре чёрную и белую краски, и оставила место, где я могла бы смешать оба цвета в нейтральный серый. После чего приступила к работе.

ГЛАВА 22

Моя кисть танцевала по стене, соединяя между собой дымчатые оттенки на одном и на другом конце стены. Я взяла чёрной краски и добавила тёмные линии, чтобы добавить глубины, а потом сделала быстрые мазки белой краской, чтобы добавить света. Я переплетала между собой линии и мазки, пока вся стена от пола до потолка не была покрыта дымчато-серыми тонами. Кое-где были пространства, где белый цвет доминировал, где-то я использовала больше чёрного. Но в целом вся эта история была дымчато-серой.

Отступив назад, я осмотрела свою работу. Она не была закончена. Мне ещё нужно было пройтись в нескольких местах, где-то сгладить острые края, но я была уже близко. Оглядев ресторан, я впервые заметила, что все уже ушли. Даже в кухне было темно и тихо.

Я повернулась, не в силах поверить, что я рисовала вплоть до самого закрытия. Эзра сидел за своим столом, его длинные ноги были вытянуты и скрещены, а руки он сложил на груди. Перед ним был ноутбук и бумаги, но он задумчиво смотрел в мою сторону.