После этого Янис Цукурс развернулся и взялся за край двери, Фрита тоже отвела взгляд, молча схватилась за другой край, и они двинулись через завалы к узкому проходу на улицу. А Эйрик продолжал стоять и смотреть на Микасу. Он, еще пять минут назад ревущий в ее ладонь и молящий о помощи, теперь сжимал кулаки, в одном из которых болталась повязка с девятиконечной звездой Уны. Мальчик смотрел.

Смотрел.

Смотрел в самую душу.

А Микаса не смела отвести взгляд, пытаясь разглядеть в его глазах хоть что-то. Ненависть… Страх… Гнев… Нет. Ничего. В них не было ничего, кроме тьмы. И эта бездна пугала ее…

Но его рот, вдруг изогнувшийся в дугу, распахнул перед Микасой двери ада.

— Когда я вырасту, то приду и убью твою семью, сука, — сказал ей ребенок с пустым взглядом и милой улыбкой, от которой на его щеках появились ямочки.

Затем он развернулся и побежал. Проворно перебрался через завал, догнал Фриту с Цукурсом и взял свою сестру за руку. Наверное, даже успел улыбнуться ей… а потом их всех, прямо на глазах Микасы, накрыло камнепадом от очередного разрушенного в схватке титанов дома…

Она не помнила, как снова оказалась на крыше. Легкие жгло от горячей пыли, глаза щипало от навернувшихся слез, а в каждом куске ее разодранной в клочья души свежим клеймом дымились последние слова мальчика.

«Когда я вырасту…»

Руки тряслись.

«…То приду…»

Она замешкалась, пытаясь успокоиться и унять дрожь, поэтому чуть было не опоздала — Молотоборец уже приготовился нанести последний удар по Эрену.

«…И убью твою семью…»

Микаса рванула вперед, целясь громовыми копьями в загривок титана.

Нет! Она защитит свою семью.

Защитит Эрена.

И пусть весь мир видит в нем чудовище, но для нее Эрен Йегер по-прежнему дом, семья, жизнь…

…И любовь.