Микаса попыталась хоть что-то разглядеть на дне, но ей ничего не было видно в этом колодце из темноты. Зато она вдруг услышала надрывный детский плач, криком боли вспорхнувший в вышину и пробивший ее насквозь.

«Ведь мы не чудовища…»

Не медля ни секунды, она соскочила на УПМ вниз с первыми огненными языками, что высунулись из ближайшего окна на цокольном этаже — в доме начинался пожар. Яркое пламя обдало Микасу жаром, на мгновение отразилось в глазах мальчишки оранжевым всполохом ужаса и тут же рассыпалось сотнями искр, рванувших в небо. Переулок снова погрузился в ночной полумрак, а мальчик вцепился в кирпичный обломок чуть ли не с себя ростом и потянул в попытке сдвинуть его с места, но вместо этого только тщетно царапал ногтями кладку… и поливал ее слезами.

Слёз Микаса, правда, не видела, она просто знала… Помнила выражение лица одиннадцатилетнего Эрена, скребущего доски своего разрушенного дома, его взгляд, его слезы и крики в Шиганшине…

Восемь лет спустя круг ненависти замкнулся. Снова титаны, снова дети, снова смерть… Ничего, кроме смерти вокруг…

Только Ханнеса больше нет… Зато есть она — уже не слабая испуганная девочка.

Теперь она сильная.

И Микаса кинулась на помощь к мальчишке. Сначала в темной дыре нагроможденных друг на друга обломков она увидела лишь пару флажков, а затем смогла различить детскую руку с зажатым в кулаке концом веревки. Наверняка в момент падения парень успел отскочить, у обмотанной же гирляндой девочки просто не оставалось шансов…

Однако она все еще была жива.

— Отойди! — скомандовала Микаса.

Она буквально отодрала мальчика от обломка и сама схватилась за него, в то время как парень в исступленном отчаянии снова кинулся к Микасе, мертвой хваткой сжал ее руку, мокрой от слез щекой уткнулся в ладонь.

— Помогите моей сестре, на нее упала стена! — зарыдал он, ничего не соображая от ужаса, а потом схватился за громовое копье, и когда Микаса отдернула в испуге руку (как бы ненароком не активировать его), парень вдруг отскочил, вытер рукавом слезы и бросился к девочке. — Уна! Потерпи. Мы сейчас тебя вытащим.

— Я ног не чувствую! — послышался из-под завала ее тихий, уже осипший голос. — И мне очень больно…

Микаса попыталась сдвинуть обломок. Не удалось. Слишком тяжелый, да еще и края неровные. Видимо, зацепился за что-то с другой стороны. Девочка продолжала хныкать, мальчишка держал ее за руку и снизу вверх смотрел на Микасу. Пожар в доме разгорался сильнее, потому что теперь она могла различить в пляшущих на детском лице тенях мокрые дорожки слез… а еще глаза… огромные глаза ребенка, в которых она видела проблески надежды. Она была его единственной надеждой. Микаса снова схватилась за обломок, потянула на пределе своих возможностей, а когда тот все-таки сдвинулся и приподнялся на десяток сантиметров, процедила сквозь сжатые от натуги зубы: