Какое-то время мы ехали молча, после чего магистр Уффорд признался, что не так давно он был допущен в королевскую библиотеку и нашел в хрониках Стенвеев записи о попытках открыть или убрать Грани с помощью Сердца Пламени.

Король Теодор, дед Брайна, допустил своих магов в сокровищницу. Те пытались, но их усилия не увенчались успехом. Правда, чтобы не смущать ученые умы, эти эксперименты были строго засекречены.

— Ах вот как! — выдохнула я.

Уффорд вновь покивал.

— Да, Агата, у них ничего не вышло. Сердце Пламени, несмотря на все попытки, так и осталось в нейтральном состоянии, и Грани до сих пор стоят. Зато Норману Дорсетту удалось это сделать и без артефакта. Он был первым магом в истории Арондела — со времен Святой Истонии, — кто распахнул Грань.

— Какую еще Грань? — нахмурилась я. — О чем вы говорите?

— О той самой Грани, которая проходит в полусотне километров от острова Хокк, — как ни в чем не бывало отозвался Уффорд.

— Нет же, — заявила ему. — Ничего подобного не было! Как раз наоборот, у папы ничего не вышло! Он много раз пытался — я сама об этом от него слышала, но отец никогда…

— Ваш отец открыл Грань, Агата! — перебил меня Уффорд. — Это произошло примерно за три месяца до его исчезновения.

Я снова нахмурилась. Какого еще исчезновения, о чем он вообще говорит?! Папа погиб — пусть Уффорд называет все своими именами!

Но магистр не собирался.

— Когда это свершилось — а это величайшее открытие в истории не только Арондела, но и всего мира! — ваш отец отправил письмо в Магическую Коллегию, дав краткое описание своего эксперимента. При этом он упомянул, что оставил детальные записи в своих тетрадях на Хокке. Через короткое время после этого ваш отец пропал без вести.

— Он погиб, — заявила я мрачно, совершенно не собираясь ему верить.

И эта глупая надежда, всколыхнувшаяся у меня в груди, — она совершенно мне ни к чему! Не стоит обольщаться раньше времени, потому что потом будет еще больнее разочаровываться.

— Да, папа часто уходил в море и брал с собой помощника, мистера Хачкинсона, — произнесла я. — Нанимал его на деньги, которые зарабатывал частным преподаванием и лечением, потому что у него не было своей практики. Ему отказали в лицензии после того самого суда в Стенстеде!

— Мне жаль, — отозвался Уффорд.

Я же, пожав плечами, продолжала.

— Да, неподалеку от Хокка проходит Грань, все об этом знают. Именно к ней папа частенько отправлялся и ставил там свои эксперименты. Уходил в море на несколько дней, а потом, когда возвращался, неделями безвылазно работал в своем кабинете. — Или же играл со мной в шахматы, потому что, по его словам, это помогало ему думать. — Но однажды он уплыл и уже не вернулся…