Именно так наркотик беспрепятственно попадал в Стенстед, а потом уже расползался по всему королевству. Вот, даже до Хокка добрался.

Но у меня все еще не было доказательств. Никаких.

Одно лишь название — «Морская Звезда». И время — завтра ближе к закату.

Покачиваясь в седле, я принялась вспоминать наш разговор с Жилем. У него тоже еще не было доказательств, да и имени он мне не назвал. Заюлил, сказав, что ему нужно время, чтобы окончательно во всем убедиться. Но, быть может, речь как раз шла о Маклахане?!

Этого я не знала, но пока что у меня все складывалось.

И я решила, что разговор Джеймса и Жиля пойдет всем только на пользу — и Аронделу, и Братству Голодных, и, что уж тут душой кривить, я тоже не останусь внакладе.

Но, как оказалось, по дороге нашлось время для еще одного разговора.

— Агата… Агата Дорсетт! — услышала я чей-то голос.

Обернувшись, увидела приближающегося к нам мужчину средних лет. Он восседал на рыжей низкорослой лошадке с косматой гривой. В этот момент мы с Элизой и Тэль как раз подъезжали к воротам на выезде из города, но стража, до этого старательно отгонявшая прохожих, заставляя кареты и всадников сворачивать в сторону, уступая дорогу королевскому выезду, пропустила этого человека без вопросов.

Лет мужчине было за пятьдесят, седые волосы торчали из-под темной вязаной шапочки, закрывавшей его лысину.

Лысину, которую я видела собственными глазами шесть лет назад!..

Одет он был в несуразного вида камзол и мешковатые штаны, на глазах очки — новомодное средство от близорукости, хотя, как по мне, он отлично мог бы все исправить магией.

Потому что был магом — от него шли сильнейшие вибрации.

Но я уже знала, что такие мелочи его мало волновали.

Потому что вспомнила.

Это был магистр Стенли Уффорд — один из известнейших ученых-энтомологов и ботаников Арондела. Однажды он приезжал на Хокк по исследовательским делам, и я была среди тех, кто разыскивал для него редкие виды растений и ловил северных бабочек в Черных Скалах.

Произошло это как раз в первые месяцы после нашего с Олли попадания в приют. То время далось мне тяжело, и я была рада возможности вырваться из стен монастыря, куда больше походившего на тюрьму. Так же, как я была рада историям о Гранях, которые магистр Уффорд рассказывал нам у костра, когда мы ели сложенную нам Сестрами в дорогу еду.

И вот теперь мы снова встретились — здесь, в столице, по дороге на шестое испытание королевского отбора. Но меня удивило не только это — выходило, магистр Уффорд знал мое имя, что, по мне, было довольно странным.

Неужели я настолько сильно запала ему в память после двух дней, проведенных в Черных Скалах, и он сразу же меня вспомнил? Но ведь я всегда молчала, слушая его рассказы о Гранях! Не вставила ни словечка, хотя мне было что ему добавить или же возразить. К тому же, подозреваю, за последние шесть лет я порядком изменилась.