– Это тебе следует понять, что такое богатство можно использовать против тебя же! – загремел Уильям Маршалл.– Людовик Французский, должно быть, вне себя от радости, узнав о распрях между Англией и папой. Он уже захватил большую часть Нормандии, Анжу, Мэна и Пуату, а теперь поглядывает на Англию, да к тому же имея союзником папу.

– Можешь не объяснять, что они стакнулись. Ты, случайно, не с ними? Я-то знаю, что твои владения на юге Франции по-прежнему принадлежат тебе! – завопил Джон.

Губы Маршалла сжались.

– Я забуду, что ты это сказал, Джон. Тебе не хуже меня известно, что я дорого заплатил за эти поместья – кровью своих людей. Ты должен примириться с церковью, признав Стивена Ленгтона архиепископом Кентерберийским, или папа отлучит все королевство.

– Пусть попробует! Я велю конфисковать владения тех епископов, которые подчинятся интердикту[16], и изгоню их самих из Англии!

– Карательные меры здесь не помогут. Послушай меня. Папа обладает властью объявить о твоем низложении, освободить англичан от клятвы верности тебе и доверить королю Франции проследить за выполнением этих указов, – объяснил Уильям Маршалл. – Такая угроза мало что значила бы, обладай ты истинной властью в собственной стране, но ты быстро теряешь уважение и любовь народа.

Джон впал в почти бредовое состояние.

– Я приведу в Англию иностранных наемников и сломлю всякое сопротивление! Заставлю знать отдать мне в заложники сыновей! С помощью судов и казначейства все отберу у священников по закону!

– Этого не хватит, чтобы заплатить наемникам. Придется увеличить налоги и подати, и как, по-твоему, это понравится людям?

– Иисусе всемогущий, был ли когда-нибудь король несчастнее меня? Где Хьюберт? Уж он-то поддержит своего монарха, пусть все остальные против!

– Хьюберт – известный подпевала. Говорит все, что желаешь услышать, лишь бы умиротворить тебя. Уильям Маршалл и я считаем, что пора тебе знать правду и как следует посмотреть на себя со стороны, – заявил Сейлсбери, совершенно не обращая внимания на хлопья пены на губах брата.

Лицо Маршалла стало еще строже.

– Мы еще не закончили, Джон. Речь идет о твоем развратном поведении. До меня дошли слухи, что ты похитил еще одну девушку, и на этот раз произошла трагедия.

– Это не что иное, как злобные сплетни! – взвьи Джон, ударив по столу кулаком.– Женщины рады вниманию короля! Не станешь же ты отрицать, что они едва не в очередь выстраиваются, чтобы залезть в мою постель! Я обычный здоровый мужчина и люблю женщин! Боже милосердный, было бы еще понятно, жалуйся вы на то, что я развращаю пажей, как это всю жизнь проделывал мой братец Ричард! У него тоже были прекрасные отношения с церковью... столько лет трахал епископа Фекемпского. Гордый прелат и многие другие, кого бы я мог назвать, были его особенными любимцами!