— Ты погляди. — Захария присвистывает, разрезая мою блузку быстрым движением руки. Холодный металл ножниц прикасается к оставшимся следам от укусов и жестоких поцелуев. — Теперь я просто уверен, что тебе понравится то, что я приготовил для тебя.

— Не делай этого. Одумайся. Не надо. Зачем... — Сбивчиво шепчу я, следя за тем, как он разрезает брюки и нижнее белье, после чего откидывает в сторону лохмотья и ножницы, скрещивая руки на груди. А я, хрипя от унижения и ненависти, сжимаюсь, пытаясь скрыть свою наготу. — Лучше убей меня. Просто убей меня.

— Раз ты так просишь. — Я кричу, когда сильная рука хватает меня за волосы дергая наверх. — Я так и сделаю, сразу после того как хорошенько тебя отымею. И, чтобы ты знала, я повторю это и после твоей смерти. Хочу попробовать тебя покорную и согласную на все.

Бог знает, откуда у меня взялись силы после этих его слов; я стала вырываться и брыкаться, как сто чертей. Хотя и знала, что мое бессмысленное сопротивление лишь повеселит его, а мне доставит еще больше боли. Захария стал нечеловечески силен.

— Зови его. — Требует законник, пришпилив меня к стене одной рукой, а другой пытаясь справиться с моими судорожно сведенными бедрами. — Кричи, умоляй его прийти и вновь тебя спасти. Черт возьми, да от одного этого уже можно кончить.

Сильно зажмурившись, я с ненавистью понимаю — он победит и в этот раз. Я не смогу сопротивляться дольше, я уже на пределе своих сил. Меня утешает лишь мысль о том, что Джерри в безопасности. Я знаю Иуду, он никогда не допустит, чтобы ребенку причинили вред, потому что в каждом несчастном мальчике видит себя, брошенного, одинокого, покалеченного жизнью.

— Зови его, ну же.

Звать его? О нет, не в этот раз. Этого удовольствия я тебе не доставлю.

— Дьявол, Мейа, ты хоть можешь себе представить выражение его лица, когда он увидит, как мы с тобой тут развлекаемся?

Сколько ненависти и яда в его голосе. Захария просто одержим местью...

Распахнув глаза, словно внезапно что-то для себя уяснив, я нахожу взглядом лицо мужчины.

— Ты завидуешь ему. — Хриплю я, заставляя законника замереть. Да, это именно та самая точка, на которую нужно давить. До тех пор, пока он решит, что его сексуальная озабоченность не важнее моего немедленного убийства. — Ох, ты глянь... так вот в чем дело.

— Что ты сказала, крошечка? — Шепчет Захария, заглядывая в мои глаза. В них только гнев, никакой похоти. То что надо.

— Я сказала, что ты, жалкий неудачник, завидуешь ему. — Поразительно, что у меня еще остались силы говорить, особенно так уверенно и ехидно. Но с каждым словом мой голос звучит все сильнее. — Теперь понятно. Ты хочешь подняться на его уровень. Обратить на себя его внимание. Вот смех-то...