— Почему ты ничего не берешь с собой? — Спрашивает Аман. Его голос звучит пугающе... никак. Не требовательно или осуждающе, а так абсолютно спокойно. — Мне нужно знать, что ты не будешь ни в чем нуждаться, Мейа. Ты должна взять хотя бы деньги.

— Мне ничего от тебя не нужно. — Хрипло отвечаю я, пряча глаза. — Только машина. Спасибо.

Водитель курит в стороне, пытаясь казаться незаметным.

— Мейа, что я могу...

— Ничего, Аман. Ничего. — Перебиваю я нетерпеливо. — Оставь меня в покое. Просто... просто оставь меня в покое. — Когда его рука начинает тянуться ко мне, я отшатываюсь. — Нет. Не теперь.

У меня получается убедительно. Голос источает страх и боль, и главе верит, что в них виноват именно он. Думает, что я возненавидела его после "предательства", после "изнасилования".

— Не прикасайся ко мне. — Шепотом умоляю я, потому что знаю, если Аман дотронется до меня, я сломаюсь.

Опустив руку, мужчина замер на несколько секунд, рассматривая меня. Словно пытается запомнить как можно более отчетливо и полно.

Словно прощается со мной.

Не в силах выносить эти муки, я подзываю водителя, однако Аман делает жест, и мужчина садится за руль. Господин сам открывает мне дверь. Он сам отправляет меня в поездку, где конечным пунктом, скорее всего, значится моя мучительная смерть.

Я забираюсь в салон, закутываясь в тонкое пальто сильнее.

— Я люблю тебя. — Произносит глухо Аман, а я не могу поверить в то, что не ослышалась.

Он никогда... никогда еще...

— Поехали. — Кидаю я водителю.

Аман захлопывает дверь, звуки в миг становятся тише, мир стремительно тускнеет, боль нарастает.

— Поехали! — Воплю я, смотря в зеркало заднего вида на шофера.

Машина выезжает за ворота. Я не оборачиваюсь, чувствуя на себе чужой взгляд. И с каждой секундой, с каждым пройденным метром я все острее понимаю: я никогда не вернусь. Его ожидание будет напрасным и, надеюсь, не слишком долгим.

— Быстрее. — Шепчу я требовательно, получая из зеркала недовольный взгляд, который я игнорирую.

И когда поместье Вимур осталось далеко за моей спиной, а машина развила скорость близкую к первой космической, я позволила себе слабость. Последующий час мы ехали под аккомпанемент моих жалких воплей.

* * *