В последующие дни в перерывах в работе Лорен скрупулезно просматривала

документы. Она не пропустила ни одной страницы, даже самой скучной и выцветшей.

Сравнивала с воспоминаниями фотографии здания, в котором они родились, маленькой

ущербной квартирки, которую мать считала делом чести содержать в достойных условиях.

Её сердце кровоточило последними оставшимися каплями; и Лорен с удивлением

обнаружила, что слёз действительно больше не было, даже для трагедии такого масштаба.

Каждый вечер она запирала файл в шкафчике, задаваясь вопросом, уместно ли

делиться этой информацией с братом, и если да, то как, не упоминать о Даниэле, которого

Кларк ненавидел до глубины души. Она поняла, что хотела скрыть дар Джей Кея не только

для того, чтобы не вызывать конфликтов и споров, но и потому, что считала чем-то ценным, чтобы оставить его только для себя. Прощальный подарок богатого и сложного мужчины, единственного, кого она когда-либо любила.

Однажды днём, когда в который раз просматривала одну за другой собранные Бетт

страницы, у неё возникла правильная идея, как это всё преподнести Кларку. Заявление под

присягой сообщника отца, сделанное и подписанное перед самой смертью. Этого, наверное, было достаточно, чтобы убедить любого судью и привлечь убийцу к ответственности. Но

было слишком поздно для чего-либо, кроме того, чтобы дать покой живым и изменить, возможно, то, как она и особенно Кларк вспоминали прошлое.

— Как у тебя это получилось? — был первый, подозрительный вопрос парня.

— Дом престарелых, в который он был госпитализирован. Директор сделал это делом

личной совести, написал мне по электронной почте и прислал оригинал.

— Ты веришь этому клочку бумаги? — тон брата становился презрительным, жёстким.

«Нелегко, — подумала Лорен, — переписывать часть собственной жизни».

— Да, потому что сказанное, совпадает с очень смутными воспоминаниями, о которых