— Извинения приняты, — мрачно ответила она, надеясь, что этот разговор закончится

как можно скорее.

— Лорен, — позвал Даниэль, — пожалуйста, дай мне договорить. Очень трудно

выразить то, что я чувствую. Мысль о том, как я поступил с тобой той ночью на вилле... твоё

лицо мучило меня месяцами. Я постоянно причинял тебе боль, как мужчина может ранить

женщину. Так было с тех пор, как я впервые увидел тебя на проклятой вечеринке в своём

доме.

Лорен смотрела в окно на обледеневшую от ветра улицу, а Даниэль продолжал

говорить сдавленным голосом, возвращаясь на старый и горький путь.

— Я прошу у тебя прощения за то, что не смог придать должной ценности твоему

нетронутому телу, за то, что осквернил твою чистую душу.

Лорен прикусила губу до крови, чтобы не расплакаться и не поддаться поднявшейся

на поверхность боли.

— Я прошу прощения за то, что использовал тебя, за то, что не думал о твоих

потребностях и желаниях. Прошу у тебя прощения за унижения и слёзы. Я прошу прощения

за свой эгоизм.

Лорен почувствовала влагу на лице и поняла, что никакая сила не удержит её от слёз.

Она повернулась к Даниэлю, не заботясь о слезах; если он сумел склониться и извиниться, она не постесняется его оправдать.

— Я прощаю.

Всего два слова, сказанные с желанием успокоить его страдания.