— Ты что брала духи моей жены?! — впился пальцами в женский локоть.

— Н-нет, клянусь, — девушка побелела от страха. — Я Надежде Дмитриевне на кухне помогала… Она пекла торт на день рождение вашей мамы. Это экстракт ванили… Мне больно, Герман Юрьевич, пустите! — Голос девушки задрожал от готовых вырваться наружу слёз.

Оправдалась, но сдаваться так сразу мне не хотелось.

— То есть ты ещё и кухарка по совместительству? — Моё новое наступление. — Тебя я кем нанял?!

— Юра спал. Я только помогала… Да пустите вы! — вконец расплакалась няня, вырываясь.

Вода из глаз девчонки наконец усмирила ярость. Разжал пальцы. Девушка с младенцем на руках опрометью выбежала из комнаты.

Чёрт! Запустил пальцы в волосы, нещадно потянув. Я скоро совсем озверею. Выдохнул и направился в ванную, чтобы промыть рану и перевязать. Когда вернулся в комнату, естественно, застал маму.

— Гера, так не может больше продолжаться. Я отныне сама буду заниматься твоим сыном, раз ты не способен вести себя адекватно с няней.

— Если она тупит на каждом шагу, в чём моя вина? — процедил сердито.

Мама опустила глаза на осколки.

— Ты сам настоял, чтобы за Юрой присматривала именно эта девушка, хотя были более подходящие варианты.

— Ей выпал великолепный шанс. Пусть учиться, набирается опыта…

— Она этот "шанс и опыт" только что послала к чертям собачим, и сейчас собирает свои вещи, — поджав скептически губы, проронила мама.

— Какого хрена? Я её не отпускал! — возмутился совершенно искренне.

— Она не рабыня, чтобы ждать твоего распоряжения, — тут же осадила родительница.

Я устало опустился на кровать, уронив голову на руки, выдохнул, понимая, что агрессия перечёркивает всё то, что когда-то победил в себе, ради Вики.

— Я скоро слечу с катушек, мам, как Лика, — горько усмехнулся. — Я пытаюсь отвлечься, всецело занят работой, Маратом, сыном, но ничего не помогает. Даже в эту няньку вцепился лишь потому, что девчонка, как две капли воды, похожа на Вику.

— Я понимаю, сынок. Но няня не виновата в этом. Не вымещай свою боль на девушке, — мама мягко провела ладонью по моей щеке.

Мягкие и утешающие материнские руки вновь дали течь в моей блокаде невозмутимости.

— Я так тоскую по ней, мам… — взор ушёл к окну, где горизонтом правило чернеющее звёздное небо. — Очень. Мне так не хватает её. И от этого всё больше злюсь. Злюсь, потому что она оставила меня и сына. Злюсь, потому что ушла.