Я говорю это, и Эверетт замирает на верхней ступеньке крыльца, печально улыбаясь мне. Я вдруг вспоминаю все, что он сказал Стартфорду на нашем первом ужине вместе. Как он изменил наше прошлое и сочинил сказку о том, как мы с ним терпели, пока он был заграницей, и как я простила его за то, что он не был тут, и мы влюбились. Он стоит на ступеньке, глядя на меня, и мое сердце трепещет в груди, гадая, могли ли его слова не быть выдумкой, а быть описанием того, как он хотел, чтобы все было между нами.

– Я скоро вернусь, – тихо говорит Эверетт, спускается, и я смотрю ему вслед, зная, что, как только он вернется, нас будет ждать серьезный разговор.

Эверетт садится в грузовик и уезжает, а я начинаю бродить по лагерю, глядя на него новыми глазами. Все вызывает у меня улыбку, снова делает счастливой, и это из-за него. Я, наконец, снова рада будущему, и это ощущается очень приятно.

Я шагаю по дорожке, ведущей к дому родителей, и ощущаю дрожь телефона в заднем кармане. Я вытаскиваю его и подавляю стон от имени на экране.

– Грейди, привет. Я хотела тебе позвонить… – Я замолкаю, гадая, как лучше сказать кому-то, что его услуги уже не нужны.

Звучит холодно, но он таким и был. То, как он вел себя, когда заглянул в лагерь несколько недель назад, это доказывало. Он предоставлял услугу. Быстро и без эмоций позволял мне перестать ощущать себя одиноко, когда меня переполняли горе и одиночество. Его собственничество в тот день помогло мне понять, что мои поступки ранили его. Он согласился на мои требования в начале, но я должна была знать, что не будет просто. В моей жизни не было другого мужчины, который угрожал бы тем, что у нас было, хоть этого было и мало. Как только он услышал об Эверетте, хотя Амелия сказала лишь, что мы были друзьями, а теперь играли мужа и жену, этого хватило, чтобы он забыл о нашей договоренности и стал ревнивым парнем.

А это я сейчас не хочу.