Друзья… друзья… — задумчиво протянул Люцифер, поразмыслив над этим словом, наслаждаясь каждой его буквой, перебирая их, точно бусины четок. — А разве есть они? У меня нет. Не думаю, что здесь можно хоть кому-нибудь доверять. Слишком больно потом получать удар в спину. Не хочу… Хватит…

В голове упорно стучала мысль: «Зачем ты себя мучаешь этим разговором? Что ты хочешь доказать?». Как бы отвечая на этот вопрос, Люцифер произнес:

— Я не знал, как мне жить дальше. Я долго задумывался над этим, и то же сейчас… Я чувствовал, что потерял что-то ценное… потерял… цель своего существования. Все эти годы я жил одним призваньем, предназначением, имя которому — Власть. Но я не желаю править, я хочу мира… Впервые за все прошедшие тысячелетия я почувствовал, как в мою жизнь неожиданно ворвался человек, ради которого стоит жить. Жить, не существовать. Не прожигать жизнь. Быть, а не казаться. Впервые мне стало не так одиноко тут, в Школе Ангелов и Демонов. Впервые появилась цель, на пути к которой я не вижу для себя ни единой преграды, стараюсь не замечать препятствий. Я ощущаю, что она как никто другой способна понять меня, стоит только открыться ей, но… что-то останавливает меня… книги, книги, книги… как я устал от всех вас!

Люцифер резко отшвырнул от себя толстенный том в дальний угол. «Пир» распался на отдельные листочки, потрескавшийся корешок книги оторвался и улетел под тумбу со стопками свитков, перевязанных алыми лентами; в следующее мгновение они покатились следом за кожаной обложкой. Ярость кипела в нем, с каждой секундой умножаясь в геометрической прогрессии. Демон вскочил из-за столика, опрокинув его: стопка книг, заботливо оставленных библиотекарем, с грохотом упала на пол. Но мужчине этого было мало. Глаза налились красным, а вена на шее вздулась, явно проступая под тонкой смугловатой кожей, и дрожала, отбивая бешеный пульс. В порыве гнева Люцифер взмахнул крыльями, подлетая к полкам, сбивая с них остальные труды мертвецов.

— Я не хочу так! Не могу больше… Я не сильный, отец, это ложь! Я слаб, да, я слаб… Это так низко — скрывать свои истинные чувства под маской спокойствия или грубости… Я не буду больше играть по твоим правилам! — снова крик, полный отчаяния и боли, пронзающий безмолвие библиотеки. И только тишина стремительно опустошающихся шкафов отвечала на его зов смирением. Листы вздымались в воздух, словно птицы, и опускались на пол, подобно опадающим листьям. Все было как в замедленной съемке: Люцифер бил себя кулаками в грудь, его тело трясло; оно извивалось под натиском внутренних демонов, снедающих мужчину изнутри.