На пороге хижины возникла, закрывая собой звёздное небо, громадная фигура страшного человека, с черепом, голым, как яйцо, который держал в руке судейский жезл.

— Ты раб Залилума, пастух его стад? — обратился он к трепетавшему от страха Симу.

— Я раб почтенного Залилума, да подарят ему боги сверх назначенного судьбой ещё пятьдесят лет жизни, — смиренно ответил пастух, сгибая пополам свою худую спину.

— Ты сириец, но тебе должны быть известны законы нашей страны, — продолжал лысый с жезлом, угрожающе глядя на Сима. — Так вот, согласно законам мудрейшего и справедливейшего среди всех правителей царя Хаммурапи, да сохранится имя его в веках, человек, который имеет на себе долг перед своим господином, должен отдать за серебро свою жену, своего сына или свою дочь. Или же отдать их в долговую кабалу, чтобы они служили в доме своего хозяина три года.

Посланник Залилума обратил свой взор на притихших в тёмном углу хижины маленькую женщину и девочку:

— Кого из них я могу увести с собой?

Сим ничего не ответил.

Тогда человек с судейским жезлом подошёл к Баштум и велел ей подняться. Быстрым, но цепким взглядом он окинул жалкое одеяние женщины и через прореху в рубахе заметил волдыри солнечных ожогов и нарывы от укусов финиковых ос.

— Ты стара и слаба — от тебя никакого проку. Умрёшь в кабале — и Залилум потеряет всё, что дал вам взаймы и уже не возместит себе ущерб за скот, — скривился вершитель правосудия. И, повернувшись к девочке, вынес свой приговор: — Она пойдёт со мной!

Баштум словно по сердцу ножом резанули. Она сорвалась с места, повалилась перед лысым на колени и, цепляясь за его одежду, запричитала:

— Помилуй дитя! Возьми меня за неё! Любую работу сделаю, всё стерплю! Только оставь девочку дома, именем Мардука заклинаю!

— Прочь! — крикнул посланник Залилума и толкнул маленькую женщину так, что она упала навзничь и ударилась головой о земляной пол.

А в следующее мгновение он завизжал от внезапной боли — его кисти коснулась пылающая огнём ветка; в воздухе запахло горелой плотью.

Из-за собственных воплей человек с жезлом не услышал, как пастух воскликнул в испуге: «Ану-син!» Только это и спасло храбрую девочку, заступившуюся за мать, от немедленного наказания.

Когда взгляд посланника Залилума прояснился, он увидел стоявшего перед ним сирийца с догоравшей веткой тамариска в руках. Маленькая женщина, всё так же стоя на коленях, прижимала к себе девочку и смотрела на лысого широко раскрытыми глазами, в которых застыло выражение ужаса.

— Как ты посмел, раб?! — взревел, придя в себя, яйцеголовый и замахнулся на Сима жезлом. — Ты оскорбил меня, сына свободного человека, ты поднял руку на вольного гражданина Аккада! За это ты будешь жестоко наказан, клянусь Мардуком!