Вера замолчала, надув губы и отвернулась к окну. Она была готова сколько угодно выяснять отношения, слушать про дурацкий воспитательный процесс, но только не это. А он не отстанет, в лучшем случае, а в худшем — снова пошлет ее на все четыре стороны.

Блять. Блять. Блять.

— Я жду.

— Шпана налетела, когда с работы домой возвращалась, сумку отобрали, пуховик сняли…

— Врешь, — Артем постучал пальцами по рулю, смотря в лобовое, а потом задумчиво достал сигарету из пачки, — Они тебя изнасиловали?

— Не-е-е-т…

— Тогда зачем врешь? Не наигралась в великомученицу? Хочешь еще пострадать?

— Пошел ты к черту, — Вера со злостью дернула ручку, но дверь не поддалась, — Открой немедленно или я выбью окно. Если ты думаешь, что ты теперь при любом удобном случае будешь пугать меня этим дерьмом, то такие отношения мне нахер не уперлись. Катись блять, серьезно. Как-нибудь перетопчусь, без тебя.

Артем долго изучал ее взглядом, пристально, внимательно, щурясь сквозь сигаретный дым, а потом щелкнул блокировкой на своей двери, открывая остальные.

— Счастливого пути.

Вера выскочила на дорогу, чуть не поскользнувшись, вовремя хватаясь за сидение, а потом хлопнула дверью, насколько хватило силы. Машина резко сорвалась с места, обдавая девушку облаком выхлопа и фонтаном снега из-под колес.

— Урод. Ты просто уро-о-о-д, — заорала вслед Клинкова, снова заплакав, — Катись. И никогда не возвращайся. Никогда. Знать тебя не хочу. Сволочь. Всю жизнь мне испортил. Это не я тебя недостойна, это ты меня не достоин.

Ледяной воздух сковал горло, и Вера закашлялась, оглядываясь по сторонам. Дорога к его дому проходила через лесной массив, поэтому кроме густого сосняка по обе стороны от трассы больше не было ничего. Если бы она не знала, где находится, подумала бы, что он завез ее в тайгу. До населенного пункта, что вперед, что назад, пешком было далеко, и Веру вдруг накрыла паника, как отсюда добираться до дома. А что делать, когда стемнеет?

— Сукин сын, — снова завыла девушка, оседая на кромку трассы, — Да если бы ты сказал, что все это время скучал, я бы все простила. Придурок. Боже, ну за что мне это?

Вера размазала остатки туши по щекам, поежившись от холода. Зима она и была зима, особенно здесь, в лесу. Прислушалась — где-то стучал дятел. А потом справа — приближающуюся машину. Исаев остановился напротив, открывая окно.

— Успокоилась?

— Я с тобой не разговариваю.

— Сядь в машину и не разговаривай дальше.

Клинкова вытерла текущие сопли тыльной стороной ладони, а потом молча села в машину. Исаев, наблюдал, как девушка тряслась от холода, сворачиваясь в клубок на сидении. Сейчас разговор продолжать было бессмысленно, он это понимал. Им нужно было успокоиться, обоим. Снова развернул машину, гоня ее к дому.